Бывший муж. Я хочу нас вернуть - Анастасия Дмитриевна Петрова
— Кто это мог сделать? — тут же задается вопрос дочь.
А у меня все подозрения падают на одного человека. Кому еще нужно так жестко травить меня?
— Судя по всему та, что борется за твоего отца со мной. Хотя я даже не вступала в эту борьбу.
— Алена? — Карина неверяще крутит головой, — Нет, она, конечно, тебя не любит. Но чтобы так открыто угрожать… Не думаю.
А я почти уверена. Не любит — это мягко сказано. Она меня не переваривает, словно я кость поперек ее горла.
Замалчивать этот инцидент я не стану,в планах рассказать все Саше, чтобы он урегулировал момент. Я не готова все это терпеть и уж тем более закрыть глаза.
— Пять лет назад Алена пришла ко мне и сказала, что я не достойна твоего отца и своих же детей. Сказала, что все отберет у меня. Карин, я не стала бы так сильно очаровываться ей на твоем месте. Понимаю, что по каким-то причинам эта женщина стала ближе тебе, чем я. Но я не собираюсь терпеть ее выходки.
— По каким-то причинам? — хмыкает, — Наверно, это потому, что она была единственным человеком, кому было на меня не плевать.
— Это не правда! — я тут же вспыхиваю ярким пламенем.
— Все, мам, — дочь резко вскидывает руки, словно защищаясь, — Я даже не намерена это обсуждать. Алене было до меня дело в отличие от тебя.
— Это не по-взрослому, Карин, кидать обвинения, а потом сбегать, не желая их обсудить.
Она хлопает дверью в комнату, не желая дальше продолжать разговор. А у меня случается дежавю.
Или просто воспоминания о том, как было пять лет назад. Когда я пыталась до нее достучаться, а она также выстраивала между нами стены.
Глава 34
Юля
— Ну, как там Карина? — первым делом Саша уточняет это, потому что всё остальное определённо не телефонный разговор.
— Порой ощущение, что это не моя дочь, — признаю́сь я отчего-то.
Эта мысль после её слов отчётливо выстроилась в голове. Да и если принять во внимание все факты — это правда.
Она не жила со мной долгое время, а когда жила, едва ли ставила во главу. Не было никакой связи, откровений матери и дочери, не было ничего. Даже с Озеровым и то было больше: презрение, ненависть, с ней же раздражающая пустота.
— Дай себе немного времени, — озвучивает Озеров: — Нам сейчас надо действовать аккуратно, когда она чувствует уязвимость, она сразу же закрывается и уходит в себя, — киваю, потому что я согласна: — Я поговорил с одним знакомым, он посоветовал и дал контакты врача…
Проблемы у старшей дочери определённо есть, глубокие. И их характер и степень тяжести сможет выяснить только врач. Но увы, даже попытка Озерова тогда на кухне ночью провалилась с громким треском. И потому, мне кажется, а точнее, моё предчувствие буквально вопит о том, что всё более серьёзно.
Этот страх, он бесконечно изъедает внутренности как паразит.
Саша тогда сказал, что Карина просто не захотела делиться личным, но я подозреваю, что всё-таки что-то она ему вскрыла. Примерно как мне, о том, что мы научили её не слышать других.
— Хорошо, если что она у меня, ездила к Даше, но настроение скверное, — рассказываю Озерову: — И тут ещё кое-что произошло…
— Что? — мгновенно реагирует, и я слышу его вздох.
— Полагаю, твоя невеста…
— Она мне не невеста, Юль. — перебивает он резко.
Я даже немного от телефона отшатываюсь.
— В общем, я думаю, что Алёна прислала мне посылку. — наконец выговариваю, а на том проводе молчание.
— Какого рода посылку? — задумчиво интересуется Озеров.
Но уже по голосу точно могу сказать о его тихой ярости.
— Мёртвую птицу, — даже говорить это противно, но как есть: — Я осознаю, что сейчас ты проводишь с нами больше времени, но объясни, пожалуйста, ей, что это ради дочек и между нами ничего не изменится. Пусть успокоится.
Озеров молчит, а я жду хоть какой реакции. Но пауза затягивается.
— Алло? — хмурюсь я, а может быть и связь пропала.
— Я здесь, — хрипит он, а затем прокашливается.
После оба молчим, я не знаю, что ещё добавить, мы обсудили все.
— Ладно, мне пора, попробую вновь подступиться к Карине. — наконец озвучиваю я, на что он резко прощается и кладёт трубку.
Немного в замешательстве, но не придаю этому значения. И собравшись с духом, иду в комнату дочки.
— Карин? — стучусь: — Можно?
— Да, входи, — музыка в комнате становится тише, и я открываю дверь.
— Я подумала, может, мы вместе…
— Я сейчас уйду гулять, — подкрашивая губы ярким блеском, озвучивает она.
Весь мой порыв улетучивается, оседая горьким осадком. Я могу упорно работать и добиваться целей, стучась в закрытые двери. Но когда эту дверь со всей силы держит собственная дочь, у меня опускаются руки.
— Ладно, — прячу досаду: — Вернёшься или домой поедешь?
— Сегодня домой, туда ближе, — не представляя, как она режет меня этими интонациями, отвечает.
— Если ты хочешь, чтобы я освободила квартиру, только скажи, не утаивай это в себе, — озвучиваю я на полном серьёзе: — Я взрослая тётя, справлюсь с эмоциями, — за улыбкой прячу горечь, но хочу честности, а она отвлекается от нанесения макияжа.
— Нет, мам, — хмурится, — Я не против…
Киваю, но особо в слова не верю, я помню реакцию в больнице. Оставляю её собираться, а сама ухожу в гостиную. Надо сесть за ноутбук и включиться в работу, чтобы выключить эти бесконечные мысли. Но я лишь сижу, бездумно глядя в одну точку.
Не понимаю, куда ведёт дорога, по которой я иду, и это откровенно, изводит. Потому что у меня было всё стабильно, понятно и даже счастливо. А теперь…
Слышу, как спустя минут десять Карина уходит, даже не попрощавшись, и это ещё раз доказывает, что она даже не воспринимает меня как родителя. Прикрываю глаза, и шумно выдохнув, иду за бокалом.
Сейчас один бокал хотя бы поможет мне немного успокоить нервы.
Правда, одним бокалом дело не обходится, и когда я уже наливаю третий, закидывая в рот ломтик сыра, то слышу звонок в дверь.
Хмурюсь, времени уже
