Убит тобой (СИ) - Семакова Татьяна
– Прекрасно, Тихон! – искренне радуется его дядя, зовут которого, как выяснилось, Семен Владиславович.
– Замечательно, – от тяжести немного хрипит Тихон, скрываясь в здании. – Плохая новость, – вбрасывает он затравку и нам приходится дождаться его возвращения, чтобы услышать: – Я мог бы и не умирать.
– Лучше перебздеть, – довольно строго комментирует Семен Владиславович. – Прости мой французский, – добавляет он, взглянув на меня и слегка склонив голову.
– Ты лишишься работы, Мирон – перспектив. И все ради чего? Чтобы один уставший от лечения парень пару месяцев пожил полной жизнью.
– Не он это придумал, – встаю я на защиту несчастного Руслана.
– Он это начал, – резким тоном отвечает Тихон. – И он прекрасно понимал, что кому бы он не продал компромат, начнется переполох в курятнике. Он знал, Анфис. Поэтому у него и был такой бардак. Он уносил ноги так быстро, как только мог. Тебя бесят люди, которым на все насрать, а меня те, что живут по принципу «после нас хоть потоп». Имею я на это право?
– Конечно! – отвечаем мы с дядей в два голоса, а Тихон раздраженно раздувает ноздри и возвращается к багажнику вытаскивать следующего.
– Плохая новость номер два, – продолжает Тихон, занимаясь делом. Уходит в морг, возвращается и заканчивает мысль: – Не исключено, что теперь влиятельный политик хочет получить мою голову. Анфисы. Всех причастных. Ну и флешку, которой у нас нет.
– Вовсе необязательно, – вставляю я робко. – Они могли ждать только меня.
– С хера ли там? – Тихон выныривает из багажника с безжизненной рукой, которую держит за рукав. Я пытаюсь концентрироваться исключительно на его лице, но и там ничего приятного не нахожу. – Они могли ждать тебя там только в том случае, если ты была в команде детектива. Если с самого начала была в теме. Предлагаешь вернуться к этой версии?
Я обиженно отворачиваюсь, а когда Тихон скрывается в морге, бурчу его дяде:
– До свидания.
– Я – фанат своего дела, – говорит Семен Владиславович. – Как и Мирон. Тихону сложно принять некоторые последствия, но когда он вспомнит, что именно для таких моментов и нужна семья, все вернется в норму.
– А что, по-другому никак? – вздыхаю я, покосившись в пустынный темный коридор, в котором скрылся Тихон.
– Моя вина так очевидна, что увы. Мирону ничего, конечно, вменить не смогут, его не было в составе СОГ, но он водил за нос руководство, так что… – мужчина слегка разводит руками, – карьерных перспектив и вправду нет. Как и смысла оставаться на службе.
– И чем вы оба будете заниматься? – спрашиваю я печально.
– Семья выручит, как иначе? – добродушно улыбается Семен Владиславович. – Я к брату пойду, работы хватит. И Мирон так же. Уже приметил себе местечко инструктора по стрельбе. У нас все сложится самый благоприятным образом, уверяю тебя. Главное, чтобы сложилось у вас. Я верю в успех.
– Думаю, мы уже близко к разгадке, – киваю я важно, а мужчина хитренько сощуривается:
– А я не о расследовании.
– До свидания, – повторяю я то, с чего начала, ретировавшись в машину. Хотя, в текущих реалиях можно смело называть ее катафалком.
Пока жду Тихона, зацепившегося языками с дядей, в подстаканнике начинает звонить его телефон. Я беру его в руку, высовываюсь на улицу.
– Ответь, я сейчас, – реагирует Тихон.
Номер не записан, и я, в полной уверенности, что это Мирон, отвечаю:
– Алло, это Анфиса. Тихон сейчас подойдет.
– Анфиса? – изумленно переспрашивают у меня женским голосом.
Ощущение, что у меня волосы на голове воспламеняются. Лицо охватывает пламенем, резко бросает в жар, а мозг из последних сил пытается представить лицо, соответствующее голосу. И когда ему удается прикинуть возраст и сопоставить с некоторыми факторами, паника так мощно лупит по нервам, что моя кожа холодеет, в то время как внутренности продолжают печься.
– В чем дело? – тревожно выпаливает вернувшийся в машину Тихон и выхватывает из моих рук телефон, немедленно переспрашивая: – Мирон, что случилось?!
– Кто такая Анфиса? – довольно отчетливо слышу я женский голос в тишине машины. – Ты мне ничего не рассказывал ни про какую Анфису, – немного обиженно говорит женщина.
– Мама, – тяжело вздыхает Тихон. Трет лоб двумя пальцами, бросает взгляд на меня и начинает громко ржать. Не смеяться, нет. Гоготать как сивый мерин.
– Хватит! – шикаю я на него и наотмашь луплю ладонью по груди. – Очень смешно…
– Мам, – немного укоризненно говорит Тихон, успокоившись. – Я очень рад тебя слышать, но мы же договаривались, никаких звонков. Только экстренно. Судя по тому, что тебя интересует больше Анфиса, чем я, апокалипсиса не случилось.
– А то, что у меня за сына сердце изболелось – это ничего? – парирует женщина. – И ты не ответил.
– Анфиса – это Анфиса, – с хитрой улыбкой отвечает Тихон и меняет тему: – Как Кнопка?
– Поймала свою первую рыбку. Столько писка было, до сих пор звон в ушах стоит, – посмеивается женщина. – Тут очень красиво, сынок, у меня уже ноги гудят от прогулок.
– Прогулок? – настороженно переспрашивает Тихон.
– Да. Мне сильно лучше. Почти не пользуюсь ингалятором. Кто бы мог подумать, что тут… Ну, ничего! – заканчивает она бодро, а Тихон сжимает переносицу и закрывает глаза. – Теперь-то знаем! Поскорее бы вас увидеть, я так соскучилась по своим мальчикам!
– Это очень хорошая новость, мам, – все-таки отвечает Тихон. – Лучшая за последнее время. Полька рядом?
– Нет, они с дедом на улице костер жгут. И я думаю, не стоит ее звать. Только расстроится, что ты пока не можешь приехать, и будет требовать хотя бы звонки.
– Да, согласен, – слабо морщится Тихон. – Ладно, мам, мне пора. И мне придется поменять номер. Новый пришлю по электронной почте.
Они прощаются, Тихон откладывает телефон и трет глаза.
– У мамы астма, – говорит он, глядя сквозь лобовое стекло. – В последние годы усугубилась, на улицу почти перестала выходить. А там вон… гуляют, – хмыкает и зажмуривается, но я успеваю заметить влагу в его глазах. Не слезы, нет. Крутые мужики ведь не плачут.
– А ты говоришь, две испорченные карьеры, – фыркаю я с улыбкой. – Да кому до этого вообще дело с такими новостями?
Тихон разворачивается ко мне и крепко обнимает, делясь своей радостью. И это кажется таким значимым, что на несколько секунд появляется уверенность, будто возможно все. А потом возвращается реальность.
– Надо набрать Мирону, – отстранившись, говорит Тихон. И по тому, что на меня даже не смотрит, можно сделать вывод, что своей слабостью он не гордится.
– Приятного ничего не сообщу, – с ходу говорит Мирон.
– А неприятного? – кривится Тихон.
– Я нашел охранника из офиса папика Крис, – мрачно бурчит Мирон. – Труп.
– Я привез еще троих к дяде. Один удрал.
– От тебя? – искренне удивляется Мирон.
– У меня было две помощницы, – недовольным тоном говорит Тихон и косится на меня. – Ты когда-нибудь видел старуху с пушкой в руке?
– Нихрена не понятно, – крякает Мирон, – но очень интересно. Заеду к Санычу за кинчиком и к вам. Там чертова прорва видео из отеля.
– У нас полно новостей, нужно обсудить, – уже начиная улыбаться, говорит Тихон.
Мирон считывает изменившуюся интонацию его голоса и взбудоражено тараторит:
– Что у вас? Ну, говори, пока меня не разорвало!
– Мама звонила.
– Да блин, говорили же, – раздосадовано отвечает Мирон.
– Думаю, она просто хотела сообщить, что много гуляет.
– Прям на улице? – кротко уточняет Мирон.
– Да.
– Перезвоню, – брякает Мирон и отключается.
– В последний раз я довел его до слез, когда мы были в седьмом классе, – явно хвастает Тихон.
Я от неожиданности хрюкаю и закрываю рот ладонью, смутившись вырвавшегося из меня звука. Тихон же с надменным лицом заводит мотор и трогается.
– Погоди, вы близнецы? – доходит до меня.
– Я старше. На два дня.
– Так странно…
– Он уже тогда проявлял характер. Пытался сделать вид, что может пожить и без меня, – закатывает глаза Тихон. – Отец с дядей, кстати, тоже из наших. Но там все еще плачевнее, они идентичные.
