Ты (не) выйдешь за меня (СИ) - Лефлер Арина

Не обойдусь, но все остальное чуть позже. Все случится Люсечка, это я нам обещаю, время только дай, чтобы я тебя немного приручил. Тогда будет, как в песне поется: «Куда ты денешься, сама разденешься, когда окажешься в моих руках». Ты моя женщина. Я тебя выбрал. Точка.

Чувствую, как в паху тяжелеет, и мой нижний «мишка» начинает наливаться кровью.

Вот это пассаж! Обычный стояк.

Но стыда не чувствую. Пусть смотрит, мой прыщик теперь только для нее.

— Налюбовалась? — мысленно пищу от удовольствия, наблюдая испуг в ее глазах. Лань моя пугливая, а в глазах огонь. — Ну теперь, ты, Люся, обязана на мне жениться, — цепляюсь за край ванны и поднимаюсь. Закрепляю, так сказать, эффект неожиданности. Подумаешь, задницу увидит, мне не стыдно, есть что показать, в зал не зря хожу качаться.

— Да, щазз! — бьет копытом моя милая и вылетает из комнаты, хлопая дверью.

Хочется крикнуть вслед, что бомбить квартиру не обязательно, я, конечно, мастер по дизайну и даже табуретку своими ручками могу сострогать и много чего.

Квартира у Люси чистенькая, кругом порядок. Успел заметить рабочую зону в углу с книжным шкафом и письменным столом. Стопка тетрадей и органайзер с разноцветными ручками, настольная лампа, все в строгой геометрии на столешнице. Просто радует мой взгляд. Моя Люся — хозяйка!

Вовремя останавливаюсь.

Не нужно настраивать Люсю против себя. А то еще подеремся, жить не начинали. Что она только с виду такая серенькая, знаю от Саши и Тани. В тандеме близнецов Люся занимала пацанскую нишу. Сына хотелось Петру Васильевичу, а родились девчонки. Вот и отыгрался на моей Люсе, крепкий орешек воспитал.

Полотенце мягкое и теплое, халат почти в размер, на плечах внатяжку, ну хоть на бедрах сошлось. И то хорошо, что хоть зеленое, не розовенькое, как любят девочки. Но мне, если честно, пофиг, я и в розовом мог бы по Люсиной квартире шастать, пусть улыбается. мне не жалко. Может, быстрее разгоним напряжение, скопившееся в квартире. Закидываю свои шмотки в автомат.

Где тут у нее порошок или гель для стирки? Порошок не наблюдаю. Гель. Не вижу свой привычный, а у Люси целая коллекция, черт его знает, какой заливать? Придется сдаваться на милость победителя.

Жрать охота, будто неделю не ел ничего. После купания, наверное, еще сильнее чувствуется голод. Я принимаю решение. Пойду приготовлю что-нибудь поесть, а она пусть уже здесь покомандует.

— Люсь, давай поедим? — шлепаю по паркету в кухню, а сам смотрю по сторонам, тапки бы какие найти. Паркет хоть и не холодный, а неприятно босиком после ванны.

А нет у нее мужских тапок, и ничего мужского нет. Это радует. В душе прямо фейерверк от понимания, что я тут единственная особь мужского пола, и плевать на того таксиста с гербарием. Не нужно бодаться с конкурентами. Но я бы пободался с удовольствием, если бы пришлось.

Оборачиваюсь к ней. Сидит на кровати, ручки сложила, глазами за мной водит. Вижу смешинки играют во взгляде. Ага, был бы в розовом, смешинок было бы побольше.

— Я одежду в автомат засунул, ты там поколдуй, ага? А я уже тут! — мысленно приказываю ей: Хватит уже любоваться на меня красивого, иди свою женскую обязанность выполни, обстирай своего мужика.

Люся, может, приготовила бы чего-то поприличнее из того, что я приобрел. Кстати, хорошо, что продуктами запасся, в Люсином холодильнике при первой ревизии оказался пакет с йогуртом и три яйца. Понятно, что завтра домой собиралась уезжать, подчищала продуктовые запасы, но все же. Кто так питается?

Вижу бутерброды и заварник с чаем. Готовила, беспокоилась. Приятно. Но меня сейчас этим не накормить.

Нахожу сковороду, кидаю кусок сливочного масла, следом котлеты. Это не мясо с нашего базара, конечно, но мне нужно хоть какое-то подобие мяса. Я мужик, и накормить меня всегда было проблемно.

«Ты, как утка, у тебя кишка прямая», — мамины слова обо мне.

Не спорю, метаболизм во мне скоростной, словно поезд метро в тоннеле.

Пока это все жарится, строгаю в миску мытые огурцы и помидоры, рву зелень. Соль на видном месте стоит. Хоть это искать не нужно. Растительное масло не наблюдаю, добавляю в салат сметану. Мама такой салат часто делала и меня научила. Я у родителей и сын и дочь, в единственном числе. Делаю нам еще по бутерброду со шпротами и сливочным маслом, жму на кнопку электрического чайника. Чай есть, но я бы и от кофе не отказался. Позже решим уже с Люсей сообща.

Расставляю на столе чистые тарелки, кладу вилки, салфетки. Последние нашел случайно в шкафу. В центре ставлю блюдо с салатом, подвинув на тарелке ее бутеры, добавляю свои. Котлеты под крышкой уже протомились. Ставлю на подставку рядом с салатом. Запах божественный. Желудок бурчит взахлеб, просит еды.

Да где ж ты уже есть? — негодую. — Неужели так трудно залить гель и нажать кнопку? Копуша!

И тут заходит Люся. Замираю. Финальная картина из ревизора. Слышу, как кровь бурлящим потоком устремляется вниз. Туда, где и так еще не успокоилось мое либидо.

Белая маечка, красные шортики, красные ногтики на пальчиках голых ступней.

Прячет улыбку. Заметила стевра мою реакцию. Хитрые глазки стреляют в цель.

Разве можно так с голодным мужиком? Голодным во всех смыслах?

— Это старый халат или панталоны с начесом? — наконец отмираю и сажусь за стол. Пытаюсь делать вид, что спокоен, а сам едва сдерживаю дыхание. Руки кладу на стол. В паху тяжелеет, эрекция набирает силу. Нужно срочно отвлечься от этой конфетки. Я скидываю крышку со сковороды и, не дожидаясь Люсю, накидываюсь на еду.

Глава 28

Законодательница моды сидит напротив и смотрит, как я жру. Нет, я не ем, я реально жру. Две котлеты буквально проваливаются в мою бездонную черную дыру, тянусь за третьей, добавляю еще три ложки салата и смотрю на третий бутерброд. Триединство, мать его, как в русских волшебных сказках. И я, Иванушка… надеюсь, не дурачок, а принц по крови.

По идее, этот бутер уже для Люси. Представляю, как это выглядит со стороны. Ничего, пусть привыкает, я во всем такой напористый, и в еде тоже. Палатка на халате в районе паха немного опускается, и я тоже немного успокаиваюсь, но не мое либидо. Я по-прежнему хочу в койку, естественно, вместе с этой поглядывающей на меня уже не с опаской, а с интересом девчонкой. Она все еще ковыряется в первой котлете и проглотила только два кусочка помидора. На бутеры и не смотрит. Каким-то левым зрением успеваю подмечать особенности нашей трапезы. Сразу видно, кто голодный. Хотя, возможно, ее покормили горячим обедом в школе.

— У тебя проблемы со зрением? — Замечаю на ее губах едва заметную улыбку, пялюсь, как дурак на двигающиеся губы, потом опускаю взгляд ниже, туда, где бьется еле заметная тоненькая синяя жилка на белоснежной шее. Возвращаюсь к губам, смотрю в глаза и тяжело вздыхаю. Люся напряжена, но старательно скрывает свое волнение. Внаглую смотрю на грудь и вижу как сквозь тонкий белый трикотаж рвутся наружу твердые горошинки сосков.

«Она что, без лифчика? Совсем смелая, что ли?»

Челюсти начинают работать еще активнее, помогая скинуть наваждение. Пережевываю и глотаю.

— Со зрением у меня как раз-таки все в полном порядке, это кто-то на подиум вышел в незаявленной для просмотра одежде, — пытаюсь сказать как можно шутливее, но получается грубо.

Вижу, как вспыхивают глаза у моей нимфы недовольством, сжимаются пальцы на вилке.

Ну, ну! Полегче, дорогая, два удара восемь дырок, помню, знаю, не дурак!

В юности в меня уже летала вилка, шрам у левого соска напоминание, что с девушками нельзя шутить, если у них в руках присутствуют колюще-режущие предметы.

Опускаю голову в тарелку, чтобы не провоцировать конфликт и ускоренно доедаю салат. Кидаю случайный взгляд на Люсины нетронутые бутеры.

— Миш, съешь, пожалуйста, я не хочу, — двигает она ко мне тарелку.

Вот же глазастая! Но неловкости не чувствую.

— Ты, наверное, в школе пообедала? — спрашиваю, а сам тащу бутеры в рот. — Люся, чай или кофе? — киваю на электрический чайник с двумя розочками на боку.