Внутри - Катрин Корр

— То есть я должен опустить руки и сдаться? Отдать её какому-то парню? — брезгливо говорит Богдан, вонзив пятерню в свои идеально уложенные волосы. — И так мне советует поступить мой друг?

— А что ты хочешь от меня услышать? Укради её, к батарее пристегни и держи так, пока не добьешься взаимности?

— Поверь, в минуты отчаяния у меня проскальзывает эта мысль, — бросает он безнадежно.

— Сделаем вид, что я этого не слышал. Возьми себя в руки, Богдан, — говорю серьезно. — Это не конец света.

— Конец, Аверьян! Для меня это конец, потому что… Потому что ты не понимаешь, я ведь её очень люблю!

— Да я уже это понял! — повышаю голос. — Я это понимаю второй день подряд и, честно сказать, осточертело! Ты не думал, что прежде чем она заинтересуется тобой, увидит в тебе того самого, в её жизни будут другие парни? Всё познается в сравнении, и это нормально, Богдан!

— Это ненормально, — проговаривает он сквозь зубы. — Потому что кто-то из них может зайти дальше безобидной интрижки!

— Тому, с кем она встречается сейчас, это точно не светит, — говорю, испытывая раздражение.

— Почему?

— Он не понравится родителям.

Если эта глупышка не одумается, мне придется сообщить им правду о том, как мы впервые встретились и что она пыталась скрыть под слоем пудры.

— Ведь если бы он был достойным их дочери, — поясняю, чтобы избавить себя от лишних вопросов, — она бы познакомила их намного раньше. Они только сегодня узнали о его существовании и были очень удивлены.

Богдан расслабляется. Его плечи плавно опускаются, спина ложится на мягкие подушки. За эти два с половиной дня, что я здесь, никто из друзей не поинтересовался моими делами. Как собираюсь продолжить свою работу на новом месте? Есть ли у меня новые проекты? И почему вообще я вдруг решил вернуться? Кажется, что всех вокруг волновала лишь моя реакция на безответную любовь лучшего друга к «сестре», которую мне навязали. Всё сосредоточено на Адель: разговоры и беспокойство мамы, любопытство Дарины и внутренняя агония Богдана. Я не ревную и не страдаю от дефицита внимания, но, может, уже достаточно насыщать этот день её именем?

— Ты прав. Ты прав, да. Ваши родители не позволят ей связаться с кем попало. А если она ещё не рассказала о нем, значит, сама это понимает! Хорошо, что ты здесь, — говорит Богдан, запрокинув голову. — С тобой действительно спокойнее и проще.

— Давай сыграем? — киваю на теннисный корт. — Наденешь что-нибудь из моего.

— Ты должен помочь мне, — перебивает Богдан. — Помоги мне с Адель.

Да это же какое-то издевательство!

— Узнай у нее об этом парне! Сколько они уже вместе? Серьезно у них или нет?

— Я сейчас тебя спрошу: ты серьезно, Богдан?

— Более чем. Ты мой лучший друг, ты знаешь меня лучше всех. Попробуй как-нибудь ненавязчиво рассказать ей обо мне. О моих достоинствах, например.

— Богдан, мне шестнадцать?

— Это тут при чем?

— При том, что подобной чепухой занимаются подростки и преимущественно девчонки!

Он совсем спятил?

— Ты просто не понимаешь, Аверьян. Я люблю её! Очень люблю, но она очень упрямая. И плюс ко всему у нее, оказывается, есть парень! — издает он нервный смешок. — Парень! Какой-то уродец на поддержанном авто!

И даже то, что этот парень тот ещё уродец, я не стану нахваливать собственного друга, у которого точно поехала крыша. Всё, что ему сейчас нужно, — просто успокоиться, а не метаться, как зверь в клетке, и строить идиотские планы.

— Слушай, отправляйся-ка ты, друг, домой. Выспись хорошенько. Тебе жизненно необходим отдых, Богдан. Не хочешь ехать — оставайся здесь. Свободные комнаты есть, Зоя тебе всё приготовит.

— Нет, не могу. Если Адель приедет сюда и увидит меня… Вчера я пообещал оставить её в покое, — объясняет он, закрыв лицо ладонями.

— Достал?

— …Да, — усмехается он, опустив голову. — Что-то типа того.

— Сам ведь видишь, что только хуже делаешь. Отпусти всё, постарайся занять себя чем-то, чтобы мысли о ней не лезли в голову. По крайней мере, с той частотой, как сейчас. А там, может, и у нее что-то поменяется.

— Черт возьми, как хорошо, что ты здесь, Аверьян! — Богдан стучит мне по плечу, и на его лице загорается обнадеживающая улыбка. — Если бы я знал, что всё окажется так просто, то уже давно бы рассказал тебе обо всем, что со мной творится.

— Ты меня услышал? — смотрю на него, как строгий препод на завалившего экзамен студента. — Отдохни и отвлекись. Иначе сделаешь только хуже и в первую очередь для себя.

— Я понял, — качает он головой и смотрит на меня с благодарностью. — Когда ты рядом, и правда проще переживать дерьмо.

— Рад это слышать.

— С Архипом не так. Он что-то говорит, говорит, а я его вообще не слышу. Просто воздух сотрясает и всё. Только прошу: при любой удобной возможности, когда посчитаешь нужным и правильным, узнай у Адель, что и как там у нее с этим… В общем, ты понял. Я полностью доверяю твоему профессиональному взгляду и опыту.

— Богдан, я не думаю, что смогу быть полезен тебе в этом деле, — говорю откровенно. — Я же говорил, что мы с Адель сказали друг другу два-три слова. К тому же после того, что рассказала Дарина, она вряд ли захочет общаться со мной.

А ещё я ей вроде как пригрозил. Это вышло ненамеренно. Честно. Я лишь хотел вновь посоветовать ей держаться подальше от ублюдка, размахивающего кулаками, но получилось, будто я подразумевал себя. Впрочем, и это тоже будет не лишним, ведь мы оба точно не планировали заводить дружбу.

— Дарина много чего может наговорить. Лично я не знал ничего о каких-то там издевательствах!

— Когда это происходило, ты находился в Америке, а не здесь.

— Всё равно чушь собачья! Адель никогда ни о чем подобном не рассказывала! Да и я не слышал от близняшек и других ни одного плохого слова в её адрес. Ну, ты мне поможешь? — снова настаивает Богдан. — Я же не говорю становиться её другом! Просто так, между делом, поинтересоваться…

— Будет возможность — сделаю, — перебиваю его, теряя терпение. — Но сильно не надейся, поскольку сюда она вряд ли будет приезжать с завидной регулярностью.

— Ты так в этом уверен? — задумчиво спрашивает Богдан, глядя в сторону подъездной дорожки.

Оборачиваюсь. Мама отдает Зое свою сумочку, пока отец вынимает из багажного отделения большой черный чемодан