Поглощенные туманом - Нана Рай

– Здравый смысл. В твоем мире все красивые, элегантные… – Она замолкает.

– Ну, продолжай. Или закончились аргументы? – На его губах мелькает улыбка. – А хочешь, я расскажу тебе, кто мне пара?

– Нет, – мотает головой Ника, но Стефано не слушает ее.

Он продолжает наступать на нее, а она пятится, как перепуганный мышонок, пока не натыкается на стол. Мужчина перехватывает ее руки и забирает фотоаппарат. Аккуратно кладет на стол.

– Мне в самый раз подходит веселая, прямолинейная сорвиголова, которая катается на поездах и прыгает с парашютом. – Он обхватывает ее лицо ладонями.

Ника смотрит Стефано в глаза и не может отвести взгляд, полностью очарованная плавленым серебром.

– Значит, я – сорвиголова? – улыбается она.

– Еще какая. Дашь мне шанс?

Да.

И они растворяются в поцелуе. В чувствах, в прикосновениях. Два изголодавшихся по любви человека пытаются залечить раны друг друга.

* * *

Изумрудное платье брошено на стул. Поверх него лежит мужская рубашка, и в голове Ники проскальзывают игривые мысли, что одежда переплелась так же, как и хозяева. Покрывало холодит обнаженную кожу, а объятия Стефано, наоборот, греют.

– Ты – мое лекарство, – шепчет мужчина.

Его пальцы касаются шрамов на пояснице Ники, перебегают на израненные бедра, словно считают каждую отметину на ее теле. Приглушенный свет бра рассеивается по спальне. Глаза невольно закрываются.

– Я хочу излечить и тебя, – продолжает шептать Стефано.

– Ты уже это делаешь, хотя мне все кажется неправильным. – Ника сонно потягивается и прижимается к мужчине. – Твои сестры не одобрят наши отношения.

– Значит, у нас все‑таки отношения?

– А у итальянцев это называется иначе?! – Ника щиплет Стефано за бок, и он смеется, заглушая ее возмущения поцелуем.

Она кладет голову ему на плечо и задумчиво вырисовывает каждый квадратик на его животе.

– Я сопротивлялась как могла.

– И поэтому пошла со мной в спальню.

– Ну, я всего лишь человек. И, – она прикусила нижнюю губу, – ты – первый мужчина за последние три года, перед которым я переборола свой страх. Теперь рядом с тобой мне так спокойно, – она закрывает глаза и сильнее обнимает Стефано, – как никогда.

Зарывается лицом в шею, вдыхает терпкий запах кардамона.

– Я рад, что ты доверяешь мне.

Почему‑то фраза Стефано звучит фальшиво, словно кто‑то вынуждает его сказать это.

Ника хмурится:

– Доверяю, но ты для меня закрытая книга. Я знаю, что у тебя есть фобия, но не знаю, как она появилась. Знаю, что в вашем роду была некая Маддалена, которую все боятся, но не понимаю – почему?

Стефано выдыхает сквозь стиснутые зубы. Морщина на лбу выдает метания. В итоге мужчина наклоняется к тумбочке и вытаскивает из ящика старую коричневую книгу. Ника сразу ее узнает.

– Это дневник Викензо Росси, моего прадеда. Он углубленно изучал историю нашего рода.

– Да я смотрю, он самый известный из графов, – иронично фыркает Ника. – Не успела приехать, как услышала о Викензо – Потрошителе.

– Он не был им.

– Слухи живут дольше, чем нам хотелось бы.

Стефано печально улыбается и перелистывает страницы, исписанные четким, ровным почерком без единой помарки. Почерк решительного человека. Или одержимого. Наконец Стефано раскрывает книгу на середине и показывает на черно‑белый портрет девушки, выведенный твердой, умелой рукой.

– Самый известный не он. А граф Карлини Марко. А это – Маддалена.

Ника осторожно касается шероховатой страницы. На рисунке изображена молодая девушка с острыми чертами лица. Длинные кудрявые волосы обвивают ее тело, как змеи. Но больше всего внимания уделено глазам. Они прорисованы детально, не забыта ни одна ресничка. Выразительные, черные, как небо без звезд. А на груди расцветает знакомый Нике кулон.

– Чимарута, – шепчет она.

– Ведьминский амулет. Он действительно защищает от порчи, сглаза, его надевали на детей, но некоторые считают, что изначально чимарута была оберегом не от ведьм, а, наоборот, для них.

– То есть Маддалена была ведьмой?

В голове вспыхивают слова из прошлого:

«Трагедия столетней давности нас не касается. Как и проклятье ведьмы!»

– Ты считаешь, что она прокляла ваш род? – Ника отрывает взгляд от рисунка и смотрит на Стефано.

Она так много могла бы ему рассказать, но страх сковывает губы. Мужчина посчитает ее сумасшедшей.

Путешествия во времени? Скептик Стефано ни за что не поверит.

И, словно подтверждая слова Ники, Стефано усмехается:

– Я не верю в проклятья. Даже если в них верят другие. Это невозможно. Слова ведьмы, жившей четыреста лет назад, не могут влиять на жизнь сейчас. Никак. Даже этот портрет – копия старинных набросков, которые нашел Викензо. Никаких доказательств нет.

– Тогда почему ты боишься темноты? – Ника хмурится.

Стефано со вздохом закрывает книгу и кладет на тумбочку. Прижимает к себе Нику, будто боится, что она убежит.

– В детстве мы часто жили в замке. Особенно летом. В ту ночь была такая же гроза, как совсем недавно, когда Мими получила ожоги. – Каждое слово Стефано произносит с мучением. Ника видит, как он сжимает веки, а губы, сопротивляясь, кривятся. – Я услышал женский плач. Или крик. Нечто похожее на рыдания. И подумал, что это Паола или Джиа. Лучше бы я не ходил…

Он замолкает. Ника легкими поцелуями покрывает лицо Стефано. Но он не раскрывает глаза, словно не может вырваться из прошлого.

– Я увидел нечто, похожее на человека. Фигуру, размазанную по воздуху, полупрозрачную. Она светилась в темноте коридора, а когда я остановился, парализованный страхом, плач превратился в жуткий хохот. Больше я ничего не помню. И даже не уверен, что увиденное было на самом деле. Врачи списали на богатое детское воображение. – Стефано с усилием открывает глаза и зарывается лицом в волосы Ники. – Теперь ты знаешь, что я – психопат, – хрипло смеется он.

– Глупости. – Ника натягивает на них простыню. – После этого ты стал бояться темноты?

– Да. Порой мне может померещиться что‑то, и на меня накатывает паника. Недавно разбил вазу.

Ника вспоминает тот случай, когда они с Паолой побежали на крик Стефано. То была не просто паника, а самый настоящий животный страх. Она ладонями поворачивает лицо Стефано к себе и заглядывает в бездонные серебристые глаза.

– Теперь ты можешь не бояться, – шепчет она. – Потому что я защищу тебя.

Глава 24. Любимая Франческа Росси

Ника вглядывается в фотографии, которые слегка покачиваются на веревке, и сонно потирает глаза. Ночь и день перепутались местами.

Бесконечные разговоры продлились до раннего утра, и только на рассвете, когда лучи солнца стали робко пробиваться сквозь молочный туман вокруг замка, Ника сама не