Гнев изгнанника (ЛП) - Джей Монти

— Иди к своей девчонке.

Слова горькие, но я выдавливаю их из себя.

— Хорошо, только помни, ты сама на это напросилась, заучка, — он пожимает плечами, его лицо овевает холодный, отстраненный взгляд.

Я готовлюсь.

Готовлюсь к боли, когда он пройдет мимо меня, к жестокому напоминанию о том, что между нами нет взаимности. Что я была хорошей игрушкой, но не более того. Что вся его доброта – результат чувства вины, и ничего больше.

Но тут его рука обхватывает мой запястье, резко сжимая его так, что по всему телу пробегает дрожь. Он дергает меня к себе, поворачивает и прижимает к боковой части машины.

Металл холодом ощущается на коже, удар выбивает из груди воздух. Мое тело инстинктивно выгибается к нему, грудь поднимается, когда я пытаюсь отдышаться.

Джуд повсюду.

Его тело прижимает меня к машине – все его острые углы и грубое тепло. Тепло, исходящее от него, проникает в мою кожу, обволакивая меня, как удушающее одеяло. Его дыхание касается моей шеи, безумно близко, каждый вздох горячее предыдущего.

Я чувствую, как его рука обхватывает мою шею, пальцы крепкие, но не жесткие, удерживают меня на месте. Его дыхание обволакивает мое горло, прежде чем он делает глубокий вдох. Он проводит носом по моей шее, наслаждаясь мной, как будто я его первый глоток воздуха после утопления.

— Поймал ее, — его голос низкий, грубый и первобытный, звук вибрирует на моей коже, пронзая меня дрожью.

Мой пульс учащается, сердце бьется так быстро, что кружится голова. Мой разум в хаосе, едва успевая за реакцией тела – все нервы на пределе. Он поднимает руки, окружая меня, ладонями прижимаясь к машине рядом с моей головой.

Джуд опускает взгляд, проводя им по моим губам, задерживаясь, как будто решает, поцеловать меня или поглотить целиком. Когда его глаза снова поднимаются к моим, они темнее, мрачнее, горят с такой интенсивностью, что невозможно дышать.

Воздух между нами густой, наполненный напряжением, которое кажется первобытным и электрическим, как будто оно может разорваться, если кто-то из нас сделает неверный шаг. Мое тело сильнее прижимается к его, притягиваемое силой, которую я не могу контролировать, даже когда мой разум кричит предупреждения, которые я отказываюсь слушать.

Боже, как я ненавижу то, как сильно я этого хочу.

Как сильно я хочу его.

— Нет, — удается мне прошептать, мой голос дрожит. — Не здесь. Слишком много людей. Кто-нибудь увидит. Мы не можем…

Его челюсть сжимается, мышцы дергаются один раз, два, три – каждое подергивание резкое и четкое, как будто он с трудом сдерживает себя.

Тишина между нами не просто напряженная – она взрывоопасная, трещит от едва сдерживаемого желания, его сдержанность натянута до предела, готовая сорваться.

— Садись в машину, черт возьми, — приказ грохочет из его груди, вибрируя в воздухе с такой силой, что захватывает каждый нерв в моем теле.

Я моргаю, на мгновение выбитая из колеи.

— Что? Я сама приехала, я…

Не успеваю я закончить, как его рука перемещается к моему горлу, пальцы сжимают его так крепко, что мой пульс забился под его прикосновением. Это не грубость – это власть.

Давление опьяняет, пронзая меня насквозь, мешая думать, не говоря уже о сопротивлении. Он наклоняется, его дыхание обжигает мое ухо, а голос хриплый, как заряженный током.

— Хочешь узнать, что будет, если ты не посадишь свою упрямую задницу на пассажирское сиденье, Фи?

Слова катятся по мне, медленно и выразительно, каждый слог пропитан вызовом. Невольный стон срывается с моих губ, выдавая, насколько его прикосновения выводят меня из себя.

— Я нагну тебя над капотом и заставлю кричать для меня прямо здесь. Попробуй, принцесса. Мне плевать, если кто-то увидит, как я оскверняю твою сладкую киску.

Мое тело реагирует раньше, чем успевает сообразить мой разум, бедра сжимаются, чтобы приглушить нарастающую между ними невыносимую боль. Он сжимает меня сильнее, настолько, чтобы напомнить мне о своей силе и о том, какое возбуждение она вызывает.

— Сейчас, — приказывает он холодным, решительным голосом.

Разумнее всего было бы оттолкнуть его, послать его на хрен, напомнить себе все причины, по которым это ужасная идея. Почему я не должна – почему я не могу.

Но я не делаю этого.

Сейчас я не могу думать.

Не могу даже дышать.

Все, что я могу, – это чувствовать.

Жар, исходящий от него, его прикосновения, обжигающие мою кожу, неоспоримое влечение, притягивающее нас друг к другу.

Моя рука движется сама по себе, тянется за мою спину. Мои пальцы находят холодный металл дверцы машины и на мгновение замирают, колеблясь между здравым смыслом и безумием.

Но у здравого смысла нет шансов. Не с ним.

Я открываю дверь, скрип петель раздается в густом воздухе, тяжелый, как шепотом произнесенное обещание. Линия, по которой мы танцевали, разбивается под нами на тысячи осколков всего, что мы клялись никогда не делать.

И, возможно, так и должно было быть – это было неизбежно.

Трагический конец, который мы не можем переписать. Две безрассудные души, притянутые друг к другу не вопреки опасности, а благодаря ей. Яд, который, как мы знаем, убивает нас, но слишком сладок, чтобы перестать его пить.

Ромео поцеловал свою Джульетту, зная, что потеряет все.

Я целую свою судьбу с такой же безрассудной самоотдачей, точно зная, куда ведет эта дорога.

И когда я сажусь в эту машину? Наша судьба предрешена.

Последний акт трагедии, которую нам всегда суждено было сыграть.

Глава 25

Солнце

Джуд

9 ноября

— Нам конец, если нас поймают.

Эти слова вырываются из уст Фи, ее голос дрожит и звучит отчаянно, когда я перетаскиваю ее с пассажирского сиденья на свои колени. Мои руки сжимают ее бедра, пальцы впиваются так сильно, что я уже чувствую, как под кожей появляются синяки, которые она завтра будет пытаться скрыть, как будто это может стереть воспоминания о том, кто их оставил.

Я груб. Безжалостен.

Недели накопившейся неудовлетворенности наконец вырываются наружу, выплескиваясь в жестокой волне голода, которую я больше не могу сдерживать. Каждое несказанное слово, каждое молчаливое признание выплескивается в том, как я притягиваю ее к себе, не ослабляя хватки, почти жестоко прикасаясь к ней. Между нами нет нежности.

Ее никогда и не было.

— Нет, принцесса. Мне конец, если нас кто-нибудь поймает, — мои губы скривились в ухмылке, когда я провел большим пальцем по ее размазанной помаде, прослеживая припухлый изгиб ее нижней губы. — Это меня твой отец и брат будут избивать до полусмерти.

Ее кожаная юбка задирается, когда она садится на меня верхом, бледные бедра контрастируют с темным салоном машины. Единственное, что разделяет нас, – тонкий кусочек шелка. Я откидываю сиденье назад, металл скрипит в знак протеста – звук, который соответствует хаосу в моих венах.

Она так чертовски все усложняет.

И я не имею в виду только свой член.

Дело в том, как она строит стены быстрее, чем я успеваю их разрушать, как она притягивает меня к себе, только чтобы исчезнуть в следующий момент. В одну секунду она позволяет мне увидеть ее, почувствовать, а в следующую – она исчезает, как будто ничего и не было.

— Тогда, может, нам не стоит этого делать. Я не хочу этого. Я…

Но прежде чем она успевает закончить, мои руки скользят под ее юбку, пальцы сжимают ее ягодицы, и я прижимаю ее к себе. Жар ее тела давит на мои джинсы.

Я зарываюсь лицом в изгибе ее шеи, мои поцелуи беспорядочны и нетерпеливы, вкус ванили смешивается с потом, когда мои зубы скользят по ее коже. Я хочу поглотить ее, завладеть каждым сантиметром ее тела, пока она не забудет о всем на свете.