Восторг гаргульи (ЛП) - Лукас Наоми
Я хмурюсь и стону, приподнимаясь на локте.
Сейчас утро.
Зуриэль взгромоздился надо мной, снова затвердевший. Я лежу у его ног, завернутая в простыни, а рядом спит Джинни. Должно быть, он отнес меня наверх, пока я спала. Глядя на свою горгулью, мой взгляд фиксируется на его гладком паху, и улыбка дразнит мои губы.
Прошлая ночь была… тревожной, дикой и удивительной.
Растягивая свое ноющее тело, я прихорашиваюсь. Я горжусь тем, что взяла его всего. Он работал со мной, готовил принять его бремя ‒ он прижал меня к стене, вгоняя в меня свой массивный член, и наполнил меня своим хвостом.
У меня никогда не было такого секса. Я никогда не думала, что это может быть настолько диким, таким первобытным. Я никогда не занималась чем-то большим, чем миссионерская поза, и даже не осознавала, что хочу большего. Никто никогда не оскорблял меня и не поклонялся мне так, как он. Я почувствовала его неистовое желание и услышала его похвалу.
Мои щеки горят, вспоминая то, что он сказал. Вкусные вещи. Моя грудь сжимается от смущения, а пульс резко возрастает.
Зуриэль больше, чем я когда-либо представляла, когда-либо мечтала, он обращается со мной так, будто я драгоценна, хотя я никто, неудачник. Он знает меня и все еще любит меня, хочет меня. Он слушал, желая узнать меня еще лучше. Он рискует всем, чтобы мы могли быть вместе, и, несмотря на мои страхи, я наконец-то чувствую, что в этом мире есть кто-то, кто понимает меня, тело и разум. Он видит меня такой, какая я есть, просто еще одним человеком, и не гнушался искать лучшего. Он пробрался близко.
«Так близко».
Я просовываю руку под одеяло, проверяя вагину ‒ она болит и опухла, но все не так плохо, как я ожидала. Я могу его вместить. Когда мой палец задевает чувствительное место, я извиваюсь под простыней. Глядя на его длинный каменный хвост, я потираю зад, и там тоже болит.
Расстояние между нами, днем и ночью, не мешает мне сбросить простыни, оголить обнаженное тело и провести пальцами по складкам. Когда они мокрые, я встаю и вытираю свое возбуждение о его рычащие губы.
‒ Спасибо, ‒ шепчу я, прижимаясь к нему обнаженным телом.
Он холодный, когда я провожу руками по его груди, паху, вдоль его крыльев.
‒ Ты не можешь помешать мне прикасаться к тебе сейчас.
Я смеюсь, воодушевленная, хотя все еще нервничаю из-за этой новой стороны моего эго.
‒ Если позволишь, сегодня вечером я хочу отплатить тем же.
Облизывая губы, я откидываюсь назад и всматриваюсь в его неподвижное выражение.
‒ Надеюсь, ты позволишь мне.
Если бы у него был член, я бы дала ему почувствовать, что имею в виду.
Сирена перестает выть, но мигающие огни продолжаются. Они не двигаются дальше.
Поворачиваясь, я нахожу свой телефон и подтверждаю, что мое последнее сообщение успокоило папу, по крайней мере, еще пять минут назад. Ожидается новое сообщение. Я быстро просматриваю его, понимая, что означают огни снаружи.
«Кэрол».
Посылая поспешный ответ, я ищу свою одежду, платье и собираю вещи Джинни. Она бросает на меня настороженный взгляд, входя в переноску для кошек, которая читается примерно так: «Надеюсь, что это не ерунда».
‒ Надеюсь, что нет, ‒ отвечаю я.
Снова подойдя к Зуриэлю, я кладу на него руку и ласкаю щеку.
‒ Ненавижу покидать тебя. Я знаю, что там темно и одиноко. Мне жаль, что это ужасно, и я обещаю найти тебя сегодня вечером. Жаль, что ты слишком тяжелый для переноски.
Я посмеиваюсь ‒ он сказал, что ему нравятся мои шутки, ‒ а затем грустно вздыхаю.
‒ Думаю, я хотела напомнить тебе, что ты больше не один. Никто из нас. Я найду тебя сегодня вечером, если ты не найдешь меня первым. Я буду в безопасности и не сделаю ничего глупого. Надеюсь, мой подарок тебе понравится.
‒ Я смотрю на блестящую пленку на его губах.
Взяв с собой переноску Джинни и домик для летучих мышей, я открываю входную дверь.
Едкий запах птичьего помета обрушивается на меня, пока я готовлюсь к зрелищу, которое нападет на меня в следующий раз. Несколько полицейских машин и две машины скорой помощи припаркованы неподалеку, сгруппировавшись возле «Котовозрение Кэрол». Ведущий новостей местной станции ведет репортаж через дорогу. Несколько групп зевак ходят, ссутулив плечи.
«Угроза». Хаос следует за демоном.
Подавив панику, я запираю двери музея и спешу через квартал. Когда тротуар загораживает желтая лента, я выхожу на улицу. Окна зоомагазина разбиты, двоих мужчин загружают в кузов полицейской машины.
Я останавливаюсь, когда вижу Кэрол.
Медики выносят ее из магазина на носилках. Ко рту у нее прикреплена кислородная маска. Ее глаза прикрыты, она делает глубокие, судорожные вдохи.
Я мчусь к ним, обогнув заклеенный скотчем барьер, когда с моих губ срываются бесполезные слова.
‒ С ней все в порядке?
Сначала мистер Бек, а теперь Кэрол. Прошлой ночью я могла забыть цену визита демона в мой город, но при дневном свете... Этого не должно было случиться. Кэрол невиновна.
Всхлипывая, я немного успокаиваюсь, когда она смотрит на меня, когда ее загружают в машину скорой помощи. На шее у нее образуется синяк. Я теряю из виду свою подругу, когда двери машины скорой помощи закрываются.
Ко мне подходит фельдшер, показывая на желтую ленту.
‒ Вы член семьи?
‒ Н-нет. Я работаю неподалеку, но навещаю Кэрол во время обеда. Я видела ее только вчера. С ней все в порядке? С ней все будет в порядке?
‒ Время покажет. Похоже, нападавшие больше хотели получить деньги в ее кассе, чем что-либо еще.
‒ У меня есть номер ее дочери. Надо? ‒ предлагаю я.
В оцепенении я делюсь информацией о Кэти, пока они везут Кэрол в машину скорой помощи. Они закончили, но я не сдвигаюсь с места, не могу сдвинуться с места.
Когда скорая уехала, я все еще не сдвинулась с места, и ко мне приближается оставшийся полицейский.
‒ Мисс, с вами все будет в порядке? ‒ спрашивает он, сунув мне в руку бутылку с водой. ‒ Выпейте немного воды.
‒ Куда они ее везут?
Он смотрит на мою кошачью переноску.
‒ В местную больницу. Домашних животных не пускают.
Потом он тоже ушел, оставив меня с другими зрителями. Моя грудь сжимается, сдерживая внезапное желание зарыдать.
Я запуталась в этом хаосе, выше головы, но у меня есть Зуриэль. Ни у кого нет такой защиты, как у меня, и их тоже к этому принуждают. Они противостоят потусторонним силам, сами того не ведая, и их некому защитить, некому охранять.
Эдрайол, может, и ушел, но он вернется. Будь то сегодня, завтра или в следующем месяце, он вернется.
Мой взгляд скользит по последнему из настороженных зрителей. Некоторые подозрительно оглядываются на меня. Любой из них мог быть им. Сделав большой глоток воды из бутылки, я иду к машине.
Мама и папа ждут меня, когда я приезжаю домой.
Мама крепко обнимает меня, а я дрожу в ее объятиях. Легко обвинить в этом трепете все, что знают мои родители, скрывая роль, которую я сыграла. И когда я говорю маме, что все будет в порядке, я говорю с уверенностью, которую не могу оправдать, заверяя ее, что провела ночь в доме старого друга.
Зная, что Эдрайол не раз бывал в доме моих родителей, я крепче обнимаю маму.
Папа хмурится, глядя на домик для летучих мышей. Он не возражает, вместо этого обнимает меня, и я сжимаю его в ответ.
‒ Адриан ушел, ‒ шепчу я ему.
Он держит меня на расстоянии вытянутой руки, оценивая.
‒ Скатертью дорога. Нашему городу не нужен его бизнес, если за ним будет следовать криминальная нить.
Сглотнув, я несколько раз киваю, непрошенные слезы поднимаются в уголках моих глаз, и я позволяю им упасть, не в силах скрыть облегчение от того, что они здесь и с ними все в порядке.
Я принимаю душ и одеваюсь. Я звоню Кэти и сообщаю ей, что знаю о Кэрол. Она училась на несколько лет раньше меня в школе, и мы не особо дружны. Никаких обновлений о состоянии Кэрол нет, и у меня скручивает желудок, когда я слышу на заднем плане ее детей.
