Спастись любовью(ЛП) - Харт Кэмерон

Мы были на волосок от гибели. Слишком близко. Блин. Я действительно не хочу переезжать, но не могу рисковать, оставаясь здесь еще на одну ночь. Куда, черт возьми, мне идти? Может быть, я смогу соорудить что-то вроде палатки из брезента, чтобы пережить еще одну ночь. С первыми лучами солнца я спущусь с горы и попытаю счастья в реальном мире.

Обдумав свой план, я киваю сама себе, пытаясь собраться с силами и храбростью, чтобы улизнуть отсюда. Осторожно, тихо и как можно незаметнее я сворачиваю брезент, чтобы взять его с собой. Я высовываю голову из проема, за которым когда-нибудь будет дверь, смотрю налево и направо, прежде чем сделать глубокий вдох.

Сейчас или никогда…

Я совершаю безумный рывок наружу, направляясь прямо к опушке леса. Внезапно я во что-то врезаюсь, пугаюсь и издаю приглушенный вопль, когда брезент падает на землю. Мои глаза закрываются, и я морщусь, готовясь к тому, что меня съест волк или растерзает медведь. Вместо этого теплые, грубые руки обхватывают меня за плечи, удерживая от падения назад.

Я открываю один глаз, потрясенная, увидев высокого бородатого мужчину с пронзительным зеленым взглядом.

— Прости, — шепчу я, мои мышцы дрожат, когда он удерживает меня. — П-п-прости, — заикаясь, выдыхаю я, мое дыхание становится прерывистым, а зрение сужается. — П-п-прости, — повторяю я снова и снова, паника душит меня с каждым словом.

— Держу тебя, — это последнее, что я слышу, прежде чем мой мир погружается во тьму.

Глава 3

Кассиан

Я ловлю черноволосую богиню прежде, чем она падает на землю, подхватываю ее на руки и прижимаю к груди. Она дрожит, хотя я не уверен, от холода, страха или усталости. Вероятно, от всего этого.

Когда я смотрю на женщину, которую держу в своих объятиях, задаюсь вопросом, кто она такая, откуда взялась и что заставило ее прятаться на строительной площадке посреди гребаных гор. Чем больше я думаю об опасности, которой она себя подвергла, тем больше расстраиваюсь, хотя и не из-за нее, а из-за того, кто или что заставило ее бежать.

Я начинаю короткий путь от рабочего места до своей хижины, прижимая к груди самую дорогую женщину, которую я когда-либо видел, в надежде влить немного своего тепла в ее дрожащее тело. Я лишь на секунду увидел ее небесно-голубые глаза, прежде чем она закрыла их и начала рассыпаться в извинениях, но этот взгляд, плавающий в их глубине, будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Она была в ужасе. Нет, больше, чем это. Что-то более глубокое. Боль и страх, которые я пытался скрыть с тех пор, как ушел из дома в шестнадцать лет. Я снова задаюсь вопросом, как она здесь оказалась, и, что еще важнее, кого, черт возьми, мне нужно убить за то, что он заставил ее подвергнуть свою жизнь опасности.

Я знаю, что забегаю вперед. Этой женщине нужна медицинская помощь, горячий душ, хорошая еда и хороший ночной отдых. Затем она отправится в путь. Мой желудок переворачивается при мысли о том, что я могу отпустить ее, а грудь необъяснимо сжимается, как будто тиски выдавливают из меня жизнь.

Поправляя хрупкий груз, удерживаемый на руках, мне удается открыть дверь своей хижины, не слишком сильно толкнув ее. Тихий стон срывается с девичьих губ, она морщит лоб, словно отгоняя ночной кошмар.

Если бы у меня было сердце, оно бы сейчас разбилось.

Снова сосредоточившись на текущей задаче, я осторожно укладываю таинственную женщину на свой диван, не забывая подложить ей под голову подушку, чтобы она не проснулась с болью в шее. Видит бог, у нее и так все болит из-за того, что она несколько ночей подряд спит на бетонном полу, и я не хочу добавлять к этому списку еще и боль в шее.

Я пользуюсь моментом, чтобы осмотреть ее, изучая раны и ушибы, которые она заработала за последние несколько дней. Когда я опускаюсь на колени, чтобы получше рассмотреть один особенно неприятный на вид порез у нее на предплечье, я вижу нечто, вызывающее странную смесь ярости и всепоглощающей печали, бурлящую у меня в животе. Прошло чертовски много времени с тех пор, как я вообще что-либо испытывал, не говоря уже о двух сильных эмоциях одновременно.

Шрамы, покрывающие ее кожу, гораздо старше, чем порезы и царапины, полученные в лесу и при жизни в дикой местности. Они глубже, и, хотя они уже поблекли, я могу только представить, через какие пытки она прошла, чтобы получить их изначально.

Сделав глубокий вдох, я ухитряюсь разрушить чары, которые эта женщина, находящаяся без сознания, наложила на меня, и сбегать в ванную за аптечкой, которая всегда у меня под рукой. Я могу делать практически все, кроме операций и ампутаций, хотя, если дело дойдет до сражения, я знаю, что найду способ делать и эти вещи. К счастью, сейчас мне не нужно беспокоиться об этом.

Когда я возвращаюсь в гостиную и опускаюсь на колени перед диваном, я понимаю, что как-то соскучился по ней за те двадцать секунд, что меня не было. Нелепо, я знаю. Эта женщина вывела меня из себя, но я уверен, что это чувство пройдет.

Даже когда я думаю об этом, понимаю, что это неправда. В глубине души я знаю, что она изменит меня навсегда. Она уже изменила.

Я принимаюсь за работу, промывая относительно неглубокие порезы и накладывая повязки на более крупные, чтобы защитить их от инфекции. Затем я беру мочалку и смачиваю ее теплой водой, а затем осторожно стираю следы слез с ее щек, обнажая кремовую, фарфоровую кожу.

Не задумываясь, я протягиваю руку и убираю несколько прядей волос назад, заправляя их ей за ухо, чтобы получше рассмотреть мою гостью. Никогда не думал, что в моей хижине будет еще одна живая душа, не говоря уже о женщине. Испуганная, отчаявшаяся, уязвимая женщина, которая, вероятно, не хочет иметь со мной ничего общего. Я не могу винить ее. Я тоже не хочу быть рядом с собой, но у меня нет особого выбора.

Я ловлю себя на том, что провожу подушечкой большого пальца по ее щеке, затем ниже, прослеживая линию подбородка и шею. Почти везде, куда бы я ни посмотрел, я вижу следы гнева и шрамы, врезавшиеся в ее кожу. И снова я задаюсь вопросом, через что, черт возьми, прошла эта женщина. Мне придется быть с ней нежным, даже если я понятия не имею, как это сделать. Я уже могу сказать, что эта женщина пробудит во мне то, о чем я и не подозревал, что способен.

Не желая показаться занудой, я убираю руку и делаю несколько шагов назад, увеличивая дистанцию между нами. Я не хочу загромождать ее пространство или нависать над ней своим массивным телом. Она и так напугана до полусмерти. Меня бы убило, если бы она, проснувшись, тоже испугалась меня.

После нескольких минут молчаливого созерцания женщины, которая меняет все, даже не подозревая об этом, я решаю поставить на плиту разогреваться суп. Она, несомненно, будет голодна, когда очнется.

Как раз в тот момент, когда я включаю конфорку, чтобы довести суп до кипения, у меня звонит телефон. Я быстро достаю его из кармана и снимаю трубку, чтобы отключить звук звонка. Я не хочу напугать женщину громким звуком. У меня такое чувство, что она ценит тишину и покой, хотя я не могу быть в этом уверен. Возможно, я просто размышляю о том, как повлияло на меня мое травмирующее детство. После шестнадцати лет хаоса все, чего я хотел, — это найти безопасное, тихое место, чтобы исцелиться. Вместо этого я пошел в армию, что помогло мне и в других отношениях. Теперь у меня есть шанс создать безопасную гавань, которой у меня не было в детстве.

— Алло? — раздается голос на другом конце провода. Я узнаю голос Эллиота, и, хотя сейчас не самое подходящее время для разговора, я знаю, что если он звонит, значит, что-то серьезное.

— Привет, — отвечаю я, стараясь говорить тихо, и направляюсь к заднему крыльцу, чтобы ответить на звонок. Я в последний раз оглядываюсь через плечо на испуганную спящую красавицу на моем диване, а затем выхожу на улицу.