Чужая невеста - Анна Сергеевна Платунова
— Площадки готовы? — спросил смутно знакомый голос, кажется, говорил один из членов совета сопротивления. — Эхо-кварцы успели отнести на каждую?
— Еще не на все, но за оставшийся час все сделаем, — отрапортовал более молодой собеседник. — Я лично выбрал ответственных парней и…
Беседа стихла вдали. Я повернулась к Тайлеру и увидела, что он тоже не спит.
— Аля, если мы поторопимся, мы успеем к началу «представления». Посмотрим обращение генерала Пауэлла к народу, а потом запись воспоминания капитана Эберда. Хочешь? Или лучше потом, без лишних свидетелей?
Я прислушалась к ощущениям. Что лучше, пережить наедине с собой бурю чувств, которые, несомненно, охватят меня после того, как я увижу отца глазами капитана Эберда, или разделить чувства с людьми, чей привычный мир вот-вот встанет с ног на голову?
— Идем!
Я вскочила с постели и уставилась на платье, которое теперь, в лучах утреннего солнца, выглядело еще хуже, чем я представляла: рваное, измятое, в пятнах крови. Да и гвардейская форма Тайлера находилась в таком же плачевном состоянии.
— Жди, я скоро!
Тай вернулся с шерстяным платьем и теплой накидкой, сам он уже успел переодеться. Я узнала овчинный полушубок, слишком широкий даже для его плеч.
— Как там Вель? — спросила я, сразу догадавшись, где он добыл сменную одежду.
Сейчас, когда я могла размышлять о событиях вчерашнего дня, отбросив эмоции, я была рада, что Тай победил Лэггера в честном поединке, а не зарезал, как бешеную собаку.
— Держится, — коротко ответил Тай.
Мы оба понимали, что Вееле нужно время, а потом мы обязательно поговорим обо всем, найдем нужные слова.
— Веела сегодня увидится с мамой, — добавил он. — Леди Лэггер остается под домашним арестом, но это временная мера, ей ничего не угрожает.
— Хорошо, — кивнула я.
Вееле есть с кем разделить горе, и Ронан рядом, всегда поддержит и утешит. И хоть я и хотела обнять подругу, но незаконченное дело — запись воспоминания капитана Эберда — не давало мне покоя.
Я плохо знала Эберда. Капитан перевелся в наш гарнизон незадолго до Прорыва, но отец как-то сразу нашел с ним общий язык, разглядев в молодом мужчине толкового офицера.
Собралась я за считаные минуты, волосы заплела в простую косу, накинула на голову капюшон.
— Я готова.
Улицы заполняли толпы людей — испуганных людей, которые уже знали о перевороте, но не понимали, что теперь ждет Империю. Расчет на то, что жители хлынут к выстроенным к свадьбе площадкам, оказался верным: все надеялись услышать объяснения. И офицеры-одаренные, стоящие на помостах, суровые офицеры в черной форме, явно не просто так с высоты оглядывали людское море. То ли нужно было собрать побольше народа, то ли прозвучал приказ ждать — но выступление откладывалось.
Тай раздвигал широкой грудью толпу и тащил меня за собой. Я успевала услышать обрывки разговоров:
— Император убит?..
— Нет, он под стражей…
— Мятеж? Революция? Куда смотрит гвардия?
— Регулярная армия на стороне мятежа? О Всеблагой, это конец света…
Мы с Тайлером подобрались почти к самым подмосткам — наскоро сколоченной из досок сцене. Пустой, если не считать лейтенанта. Они с Таем обменялись кивками, а я не сразу узнала Флава — хронора, который вместе с Ярсом создал укрытие и спас раненных у Разрыва офицеров.
Над Лоренсалем понеслись удары колокола, слышимые и в самых отдаленных уголках столицы. Сопротивление использовало часовой бой как сигнал к началу действа. Колокола били и били не переставая, и люди невольно сдвигали ряды. На лицах застыло тревожное ожидание.
Лишь только стихли удары, Флав без лишних разговоров вынул из кармана эхо-кварц и положил его на доски. Из кристалла выросла огромная полупрозрачная фигура генерала Пауэлла, которая нависла над притихшей толпой подобно великану из детских сказок. Голос, усиленный артефактами, прозвучал как гром.
— Граждане Пантерана, я, генерал Пауэлл, возглавляющий сопротивление, собрал вас здесь сегодня, чтобы раскрыть глаза на чудовищную правду. Власть дома Арториев столетиями обманывала вас, держала вас в страхе и подчинении. Настало время узнать истину!
Женщина, стоящая рядом со мной, судорожно всхлипнула и закрыла рот ладонью. Они станут слушать. Невозможно отвести взгляд от этой грозной гигантской фигуры, заткнуть уши и не слышать рокочущего голоса.
Генерал Пауэлл говорил коротко, на понятном простым людям языке. Он рассказал, что первый император Максимилиан создал снадобье, изменившее его кровь. Максимилиан открыл первый Разрыв и впустил на наш мир тварей Изнанки для того, чтобы захватить власть над объединенными королевствами. Потомки продолжили его дело, хотя давно могли бы раз и навсегда закрыть Разрывы. Стоило миру ненадолго прийти в равновесие, как один из принцев отправлялся на границу, чтобы с помощью крови создать новую прореху.
— Не верю! — крикнул мужской голос из толпы. — Одни слова! Бла-бла-бла! Я так тоже наболтать могу с три короба!
Записанный образ генерала Пауэлла, конечно, не мог слышать обращенных к нему слов, но так совпало, что он как раз заговорил о свидетельстве капитана Эберда.
— В прошлом году казнили моего друга, полковника Дейрона. Его казнили как изменника, как предателя короны, как человека, который снял щиты на границе и впустил бестий. Города Истэд, Сул и Лифрей были разорены, тысячи людей погибли.
Я стиснула руку Тайлера, а он обнял меня за талию и прижал к себе.
— Прямо сейчас вы узнаете, что же на самом деле произошло на Севере, благодаря воспоминаниям капитана Эберда.
Фигура генерала Пауэлла растворилась в воздухе, и вместо нее все увидели снежную долину, ночное звездное небо, покачивающееся из-за размеренного хода лошади: мы смотрели глазами капитана Эберда. Перед нами развернулось самое яркое и живое представление, какое возможно вообразить. Куда там спектаклю или ярмарочному балагану. Флав отошел в сторону, чтобы не мешать, и все пространство подмостков заполнила картина зимней ночи, настолько четкая, что казалось: еще немного — и снежинки, кружащиеся над сценой, полетят в зрителей.
Капитан Эберд осмотрелся и повернулся к собеседнику.
У меня перехватило дыхание, и если бы не Тай и его теплые руки, обнимающие меня, не знаю, смогла ли бы я вновь задышать.
Темные глаза отца — уставшие, любимые, точно такие, как в моей памяти — глядели прямо на капитана, а значит — и на всех нас, собравшихся на площади. Смотрели на меня.
— Я должен его остановить, — сказал он.
Глава 69
— Не знаю, имею ли я
