Адептка второго плана - Надежда Николаевна Мамаева
Опорно-двигательный аппарат, нервную систему, кровеносную… А еще подписать, что и как называется, и главное – запомнить!
Ибо малый пламенный песчаник был миниатюрной копией своего собрата – большого песчаника. Бестии, высота которой в холке достигала второго этажа. И с этой тварью порой сталкивались боевые маги приграничья. И чтобы убить этакую гадину, нужно было знать ее строение. Ибо, как выяснилось, у этой ящерюги всего несколько уязвимых мест: слабые подколенные связки, расщелина меж двух грудинных костей, через которую можно добраться до одного из четырех трубчатых сердец, и подглоточный ганглиозный узел.
Конечно, все это можно было бы перечислить и на лекции, но как сказал Дроуз: «Знания, полученные руками, глазами и ушами, усваиваются лучше, чем только ушами». И оказался прав: вся наша группа отлично запомнила строение песчаника, даже если кто-то этого и не хотел!
Правда, практикум затянулся почти до самого вечера, так что когда я вышла из бестиолого-алхимического корпуса, то поняла, что испытываю самое искреннее на свете чувство – голода! Потому как его ни с чем не спутать. Оно яркое, очевидное. И всепоглощающее. Особенно котлеты, стейки, жареную картошечку, спагетти с грибочками, тефтели… Ну или хотя бы столовскую кашу. Я была непривередлива.
Сумерки вокруг уже начали сгущаться, дождь чуть накрапывал, обещая мокрую, шуршащую каплями по крышам ночь, когда я глянула на хроносы, висевшие на центральной башне. Как раз отгорал аметист. А это значило, что наступало время ужина.
К нему-то на встречу ноги сами меня и понесли, но… тут мой взгляд зацепился за черное пятно на сером фоне. На одной из веток раскидистого дуба, чья крона уже была сквозистой и побуревшей, сидел неподвижный, точно труп в склепе, ворон. И смотрел. На этот раз для разнообразия не на меня.
Взгляд птицы был прикован к аллее, по которой под прозрачным куполом, раскрывшимся точно большой зонт, шли двое. Знакомая такая парочка… Она – блондинка, он тоже – светлая голова. Причем всей империи. Его драконистое высочество Ричард вел под руку Одри. И выглядели они такими… что я, убежденная в политической подоплеке этого союза, поняла: без любви здесь не обошлось. Причем искренней и взаимной.
Я замерла, спрятавшись под ветвями рябины от ворона, который следил за парочкой таким хищным, цепким взглядом, что я разом забыла и про голод, и про ужин, и про то, что вообще-то хотела после оного спать.
Потому как если раньше эта птица дивная вызывала у меня просто подозрения, то сейчас – стойкую уверенность: она как-то связана и с невестой принца, и с покушениями. А те уже второй раз подряд заканчивались на мне. Так что хватит игнорировать знаки судьбы, пока они не стали символами. Поминальными. На надгробье.
Ибо этот ощипанный появлялся каждый раз перед тем, как со мной что-то случалось. А раз так – значит, шпион. И сейчас я выясню, на кого он работает…
Пальцы сами сложились в сложную фигуру, а перед мысленным взором возникла матрица плетения, чтобы спустя минуту с моей руки сорвался аркан и устремился прямо к ворону. Тот, словно что-то почуяв, качнулся на ветке, расправляя крылья, и сиганул.
Но ровно за долю секунды до этого моя крошечная следилка зацепилась за его обгорелый хвост. Пернатый описал круг над аллеей, зорко глядя под собой. Я замерла под рябиной, не шевелясь и надеясь, что под пестрыми, ало-багряными ветками в сумерках этот крылатый соглядатай меня не заметит. Так и вышло.
Покружив, шпион снова уселся на сук. На этот раз вяза. И продолжил наблюдать за принцем и Одри. А я – за вороном.
Когда же пара скрылась, ощипанный еще посидел немного и, каркнув для приличия, взмыл в воздух. На этот раз безо всяких облетов по дуге, он помахал во все крылья прямиком в город.
Не раздумывая, рванула за ним. Намокший от дождя подол юбки мешал, путаясь в ногах, сумка болталась на боку, стуча по бедру, воздуха порой не хватало… Но я почти ничего не чувствовала, сосредоточившись на сигнале следилки.
Когда вылетала из еще открытых ворот академии, показалось, что кто-то меня окликнул, но даже не оглянулась. Некогда.
А потом были пустеющие улочки, повороты, булыжные мостовые, площадь Двух игл – подсказала вернувшаяся память название места с погодной и часовой башнями по краям – и снова улица, проспект…
Маячок работал. Ворон летел прямо, точно стрела, не сворачивая, как иная обычная птица, заприметившая внизу лакомое яблоко или свежие объедки в помойной куче. Нет. У этого неощипанного будто была четкая цель. И находилась та в весьма богатом квартале…
Наконец я выскочила на ровную, без колдобин и ям, вымощенную булыжником улочку. Здесь дома (хотя какие дома – еще чуть-чуть и особняки!) стояли широко друг от друга и соревновались между собой, чей витраж или фасад прекраснее.
Одно из зданий, чуть попроще других, со светлыми стенами, стрельчатыми окнами, мрачнее других, и ажурными решетками ограды и оказалось пунктом приземления для моей птички.
Ворон, даже не описав круга, точно зашел на посадку в одно из открытых окон на первом этаже.
Я, остановившаяся в тени тиса, прислонившись к холодным кованым прутьям забора, дышала, как загнанная лошадь. Сердце колотилось где-то в горле, намекая, что еще немного – и все. Конец. Причем не моей слежке, а мне самой.
Но я вместо того, чтобы передохнуть, посмотрела наверх, туда, где к небу стремились штыри ограды, прикидывая, как их ловчее перемахнуть и есть ли по периметру охранный контур, когда заприметила дерево.
Высокое, вековое. Оно стояло на соседнем участке, свешивая раскидистые ветки на тот, куда так стремился ворон. А главное, к этому дереву можно было пробраться ибо забор был не кованым, а из аккуратно подстриженной туи…
Недолго думая, я пролезла в оную, а после весьма упитанной белкой взобралась на ствол и по суку, как по горке, съехала в нужные мне кусты.
И уже по ним подкралась поближе к открытому окну, у которого сидел ворон. Рядом с ним стояла вазочка, полная спелой вишни, и лежал артефакт-накопитель. И к последнему птица отчего-то проявляла больший гастрономический интерес, нежели к ягодам.
– Так ты говоришь, что Ричард уже поправился? – протянул приятный женский голос из глубины комнаты. – И с Одри
