Царица барахолки или мой магический сэконд-хэнд - Элла Яковец
А сейчас я обходила все вдумчиво. Заглядывая в каждый шкаф.
Ещё одну дверь я нашла не с первого раза. Она была замаскирована тканевой ширмой, вот я сначала и не обратила внимания.
Отодвинув лёгкую деревянную раму, обтянутую пёстрой тканью в сторону, я обнаружила простую деревянную дверь с простой круглой ручкой. Я легонько ее толкнул и сразу отскочила, потому что та неожиданно легко распахнулась. Даже петли не скрипнули.
– Кто здесь?! – вскрикнула я, обращаясь к силуэту за дверью.
И тут же расхохоталась от облегчения.
Это же я! В огромном зеркале во всю заднюю стену небольшой комнатки.
Точнее, ванной…
Или туалета…
Или…
Так, понятно, что это помещение имеет самое прямое отношение к гигиене.
У задней стены, той, что без окон, стоял предмет, который я схожу идентифицировала как ванну. Хотя больше всего это было похоже на таз-переросток золотистого металла. В подобном моя бабуля варенье варила. Только этот был великанских размеров. Если я в него заберусь, то, пожалуй что, могу вытянуться в полный рост, не сгибая коленок.
Я мысленно представила хмурых дворовых мужиков с ведрами, которые наполняют это циклопические сооружение…
Вот только что это за странная конструкция сбоку? Это похоже на грубую фигурку человека, слепленного ребенком из бурого пластилина. Большая круглая голова, с глазами из зелёных бутылочных стекляшек, руки, прижатые к массивному корпусу… только ладони нависают над “тазиком”. Как будто это краны.
Я подошла поближе, чтобы рассмотреть конструкцию, и тут же вздрогнула, заметив движение у правой стены.
– Кто здесь?! – взвизгнула я. И тут же с облегчением рассмеялась.
Это я здесь.
Сама же сначала искала зеркало, теперь сама испугалась!
“Трусиха!” – заклеймил меня тут же внутренний голос.
“Так, стоп!” – Я замерла, прикрыв глаза, и сосчитала до пяти шепотом.
Вообще-то я неплохо держусь! Ну, для человека, который пару часов назад мыл посуду со своего пятидесятилетнего юбилея, а потом вдруг обнаружил себя, завернутой в ковер в телеге шерифа, от одного взгляда на которого у меня сладко теплеет внутри и бабочки щекочут внутренности, как никогда не щекотали.
А потом я ещё и узнала, что оказывается, я беглая рабыня.
А мой хозяин или псевдохозяин – какой-то мутный тип горбатой наружности.
И я, между прочим, довольно уверенно в этой ситуации держалась!
“Молодец, Клепа! – ехидно проговорил внутренний голос. – Возьми с полки пирожок!”
Я вздохнула.
Да-да, я слышала, что себя надо любить, а ругать не надо. Про бережность и прочие бла-бла-бла. И даже кое-что кажется мне правильным.
Но с вот этим вот мысленным кривлякой так ничего и не смогла поделать.
Да и не смогу уже, наверное.
В общем, махнула рукой и бесстрашно шагнула к зеркалу.
Несколько секунд мы с отражением смотрели друг на друга.
Потом мои пальцы, придерживающие подол невероятного платья, невольно разжались, и ворох красной с блестками ткани, шурша, заструился по ногам.
Из-за серебристого стекла на меня смотрела девушка лет восемнадцати-двадцати, с растрёпанной русой косой в руку толщиной и такой ладной и изящной фигуркой, что я сама себе обзавидовалась.
– В чем это я измазалась, интересно? – пробормотал я, делая ещё шаг вперёд.
И в этот момент за моей спиной раздался сначала скрежет, а потом жуткий звук, похожий на хохот.
Говорящая стиральная машинка?
Я отпрыгнула в угол, подхватив первое, что попалось под руку. И развернулась, готовая защищаться.
Надо же, даже не ожидала, что так могу!
“Прямо тигрица! – вякнул внутренний голос. – Ррррр! Много ты навоюешь с этой штукой?”
“Пипидастр, – всплыло откуда-то из памяти слово. – эта дурацкая метёлка для смахивания пыли из фильмов для взрослых про секси-горничных называется пипидастр.
И вся эта околесица в голове настолько выбила меня из колеи, что я даже забыла, что вообще-то надо испугаться
Потому что таз ожил.
Точнее, не сам таз, а вот эта самая фигура.
Глаза из бутылочного стекла засветились ярко-зеленым, на нижней половине “пластилинового” лица распахнулся и сейчас привился в жуткой ухмылке беззубый рот.
– Не подходи! – сказала я и угрожающе замахнулась… гм… пипидастром.
– Ты кто? – зарокотал низкий, чуть металлический голос.
– Эй, это был мой вопрос! – возмутилась я.
– Милая барышня, я стою в этом месте уже сто двенадцать лет, – пророкотал “таз” и снова захохотал. – А вот тебя что-то впервые вижу. Ты новая служанка Горбуна?
– Я Клеопатра! – я гордо выпрямила спину. И краем глаза посмотрела на себя мельком в зеркале. Какая я красотка, всё-таки! Если бы ещё не эти сомнительные разводы на лице! Будто меня в грязной луже возили. А потом как попало обтерли и сунули лицом в пыль.
И с правой стороны это все выглядело так, будто у меня залихватски так закручены усы.
“Царица барахолки!” – подсказал внутренний голос. И я как-то сразу сжалась.
Пластилиновый уродец на краю ванны молча меня разглядывал.
Ну, то есть как, разглядывал. На подобии лица светились то ярче, то тусклее “бутылочные” глаза.
– Клеопатра… – нараспев прорлкотал голос. – Красивое имя. Кле-о-пат-ра. Будто ручей скачет по камешкам, свежо и звонко.
– Что? – оторопела я.
– Подойди ближе, – доверительно произнес… Как бы его назвать? Уродцем как-то даже про себя невежливо. Мойдодыр?
Я опустила пипидастр и шагнула вперёд.
“Подойдите ближе, бандерлоги!” – нараспев произнес внутренний голос.
“А вдруг он меня сожрёт?” – испуганно залепетал его трусливый брат-близнец.
Но все эти голоса рассудка опоздали. Я уже приблизилась к ванне-тазу настолько, что коснулась ладонями его края.
Мойдодыр с одной стороны таза, а я, в такой же позе – с другой.
И как зачарованная смотрела в его светящиеся и мерцающие глаза.
– У кого душа чиста, к тому грязь не пристает… – голос Мойдодыра зазвучал убаюкивающе. В лицо мне нежно подул поток свежего, пахнущего цветущим лавандовым полем ветерок. Мне даже глаза захотелось прикрыть от удовольствия.
– Вот теперь все в порядке, – удовлетворенно сообщил Мойдодыр, когда свежий ветерок стих.
Я открыла глаза и поняла, что реально чувствую себя лучше. И кажется, что дело в том, что…
Я отпрыгнула от ванны-таза и метнулась к зеркалу. Да, точно!
Свежий ветерок Мойдодыра смысл с моего лица грязные “усы” и пятна. Теперь я вся сияла чистотой. Прическу, правда эта неведомая магия не
