Горный цветок - Ольга Шах
- В прошлом году были слухи о том, что на побережье возле моря Бурь возникла вспышка холеры, но, мол, её быстро подавили после того, как выжгли пару поселений. Кто же знал, что она вернётся следующим летом? А мой сын? Как там Лейв? Быть может, он какое-то время проведёт у нас? Тут, в горах, жителей не так много, да и о болезни пока не слыхали…
- Милорд был здоров в то время, когда я покидал наши земли, - проговорил посланец. – Но его супруга слегла, её родители также не здоровы и лорд Лейв… он просил передать, что он останется с ними, не бросит жителей в такой момент…
Отец закрыл глаза, а я, с трудом подавив панику, вспоминала, что может спасти от холеры. В моё время она поддавалась лечению с помощью антибиотиков и солевого раствора. Боюсь, что при всём моём желании азитромицин синтезировать я не смогу… зато у нас нет проблем с чистой водой.
Отец, услышав такое, недовольно скривился, но промолчал – не мог же он во всеуслышание заявить, что простые жители – это ерунда, когда речь идёт о спасении собственной жизни. Зато были посланы гонцы во все стороны с предупреждениями о начале новой эпидемии.
Но больше всего лорд Свейн интересовался судьбой своих сыновей, разумеется. Ингвар, письмо от которого мы получили практически через пару дней, писал, что он со своей семьёй и домочадцами здоровы, но путешествовать сейчас – означает подвергать себя неоправданному риску, так что они переждут вспышку болезни в одном из небольших домиков неподалёку от границы с Аурелией.
На дорогах стояли кордоны – жалкие заслоны для тех, кто убегает с насиженных мест в поисках защиты от холеры. В тех местах, где дороги сужались до одного только моста, солдаты просто разрушали их, надеясь, что это позволит остановить заразу, не дать ей распространиться на другие территории. Но и это был не выход – все, кто мог передвигаться, спускались вниз, на дно ущелий, или перебирались через бурные реки в тщетной надежде выжить.
Асвейг покинула наш дом, сказав, что сейчас её предназначение – помогать тем, кто на самом деле нуждается в помощи, впрочем, я и не удерживала её, прекрасно понимая, что там она нужнее, чем мне. Маркас всё чаще уезжал из дома, возвращаясь обратно далеко за полночь, тихо гремел крынками в служебном крыле, где была кухня, наскоро умывался и валился в постель, тут же засыпая…
И с каждым днём он становился всё мрачнее – болезнь распространялась быстрее, чем мы ожидали, не приходили больше вести с севера и востока, но зато появились первые беженцы возле наших границ, лорд Харди сказал, что отдал под лечебницу свой дом, его дочь немного понимала в лекарском деле, ей помогали ещё несколько девушек, готовившие растворы для заболевших, но беженцев становилось всё больше, болезнь не выбирала касты и сословия, забирая тех, кто был ослаблен или истощён.
Маркас, казалось, вовсе перестал спать, он старался быть везде и повсюду – в этом году большая часть населения Нортмандии, та, что выживет после холеры, будет голодать, потому что просто некому будет убирать урожай на полях и в огородах, некому ухаживать за садами.
- Хотя, по большому счёту, это сейчас мало кого волнует, - с горькой усмешкой говорил супруг. – Тут бы до завтра дожить, не до осени уж…
Мы, как же, как и многие владельцы земель, открыли все свои амбары для того, чтобы прокормить людей, покинувших свои дома – телеги с продовольствием отвозили и просто бросали на дороге, надеясь на то, что больные не будут продвигаться дальше – заслоны больше не помогали никого сдерживать, да и как тут помогут, когда люди кричали: «Мы здоровы, наши дети здоровы, мы просто бежим от холеры!». А она, между тем, ещё не закончила свою жатву, я практически не покидала своих покоев, также, как и лорд Свейн, который оказался не готов к такому исходу дел и потому самоустранился, поручив Маркасу командовать нашими солдатами и принимать решения, как будущий лорд Олвуд.
В доме было тихо – Маркас настоял на том, чтобы все, кто мог, не покидали собственных домов в надежде, что до наших горных районов не доберётся беда. Я сидела возле окна и вязала нечто кривое и слегка дырявое, для будущего ребёнка. Не то, чтобы я всерьёз полагала использовать это по назначению, но нужно же было как-то занять свои руки. Мы ожидали рождения ребёнка со дня на день, что ещё усиливало нервозность. У меня совсем пропал аппетит, и я целыми днями сидела вот так, возле окна, или же варила укрепляющие растворы для больницы леди Харди и кипятила питьевую воду для беженцев.
Цокот копыт возле парадного крыльца заставил меня встрепенуться и бросить своё занятие, даже не посмотрев, куда улетели спицы. Оказывается, к нам прибыли гости. Во всяком случае, несколько мужчин, явно не нортманов, спешивались возле выхода. Выглядели они также устало, как и сопровождающий их Маркас, поэтому я позвала Ранни, которая занималась тем, что разрывала мои сорочки на длинные полоски и смачивала их в лекарственных отварах, и мы отправились готовить комнаты для нежданных гостей.
Но те отказались от отдыха, уселись за стол с лежащей на нём картой, вежливо поблагодарили меня за заботу и уставились, намекая на то, что их новости не для нежных женских ушек. Но я сделала вид, что ничего не понимаю, и только удобнее уселась на стуле.
- Моя супруга - весьма разумная женщина, - махнул рукой Маркас и добавил: - Да и до политесов ли сейчас?
Один из посланцев хмыкнул, достал конверты из плотной бумаги и протянул супругу:
- Прошу, милорд! Это письма от главы Палаты Лордов и от командующего королевскими войсками, которые стоят на границе с горной частью Дейтона.
Маркас вскинул глаза – скотлинги решили, что всё настолько плохо, что они согласились впустить на свои земли королевских солдат? Однако...
- Отец пишет, что члены Палаты не слишком обеспокоены болезнью, которая столь далеко от них, но согласились поддержать его инициативу, согласно которой территория Дейтона будет под охраной королевских солдат, - пробежав глазами послание, медленно проговорил Маркас. – Энтони пишет, что он вызвался их возглавить и что у нас есть шанс проскользнуть через кордоны и выбраться живыми отсюда. Пока большой волны желающих покинуть Нортмандию нет,
