Веди меня через бури горы Химицу - Мицуно Вацу
Что до проклявших, их личности тоже были понятны. Видимо, силы, исполняющие жуткую волю, высказанную умирающим Мацудайра Ясухирой, считали в равной степени виновной и его семью, раз сам он получить кару при жизни уже не мог. Поэтому когтистая рука душила Таичи, показывая, чего хочет от меня. Его смерти. И смерти Изуми.
Безумные существа из моих снов хотели, чтобы я убила их всех.
Старуха оказалась права. Я получила много ответов. Но так и не узнала, почему… Почему юки-онна Сатоко пробралась на борт корабля, который принёс столько бед её родине? Почему её и графа похитили? Почему странное существо по имени Нао притворялось моим котом и не хотело пускать к Финну? Неужели оно знало, что так начнётся мрак, который приведёт к смертям?
И, наконец, почему я?
Почему убивать заставляли меня?
Таичи не мог ответить на мои вопросы, и я не задавала их вслух. Только когда он обернулся ко мне, едва мазнув потухшим рассеянным взглядом, я захотела сказать хоть что-то. Напомнить про наши объятия или про то, что мы – не наши отцы, дяди и в целом предки.
Но я не смогла произнести ни слова, потому что за плечами Таичи клубились тени, из которых к нему тянулись десятки когтистых рук.
– Уходи, – прошептала я.
– Да, – согласился он, не понимая, что я отсылаю его прочь совсем не из-за тех причин, о которых он думал.
– Никогда не ищи меня… Даже не думай обо мне! Забудь. И матери прикажи забыть.
– Да.
Таичи кивнул, но так и не сдвинулся с места.
– Прочь! – закричала я, давясь рыданиями. – Ну же, уходи!
– Да, – снова согласился он.
А потом в один шаг оказался возле меня.
Я не успела вдохнуть, как Таичи наклонился, впиваясь в мои губы резким, отчаянным поцелуем.
Его пальцы зарылись в мои волосы, уже не собранные ни в какие пучки, а просто лежащие спутанными волнами на плечах. Я не осталась в долгу: закинула руки ему на плечи, прижалась грудью к его груди и приоткрыла губы, позволяя углубить поцелуй.
Его губы были горькими на вкус. То ли от чая, то ли от того, что я знала, что этот поцелуй значил совсем не то, что должен был. Не то, чего мне хотелось бы, хоть я и запрещала себе желать подобного. Тяжело дыша от охватившего нас обоих неправильного, несвоевременного желания, Таичи провёл языком по моим губам. Я застонала, впиваясь пальцами в его плечи, а он оторвал меня от пола, целуя уже не просто отчаянно, а яростно.
В груди разгорался жар. Это было уже не то тепло, которое самурай дарил мне раньше, а что-то дикое и поглощающее. Казалось, что если я действительно была ледяным существом или снежной девой, то непременно должна была растаять от него.
Всё закончилось так же быстро, как началось.
Застонав, Таичи оторвался от моих губ, развернулся и вышел из комнаты.
Я слышала вой ветра, ворвавшегося сквозь приоткрытую дверь, когда он покидал хижину, даже не надев тёплых вещей, которые забыл рядом с моим футоном.
Я видела рваные остатки теней в том месте, где они цеплялись за спину самурая несколько мгновений назад.
– Вы меня не получите, – сказала я им, падая на колени в центре комнаты. – И его не получите. И родителей моих. И всех, чьей смерти вы хотите.
Ладонь с тремя шрамами пронзило болью, но я не обратила на неё внимания.
– Привыкли, что у вас тут все живут законами чести? Играют по правилам? От меня честной игры вы не дождётесь! Слышите?! Засуньте свои устаревшие проклятия себе в теневые задницы, потому что я выбираю свой путь. И вам он не понравится!
Это была бы пустая бравада, не вспомни я слова Нао, сказанные мне в вихре снежной бури: «Это вторая помощь, Мина. Осталась одна. Не проси о ней без крайней нужды и знай, что за неё придётся заплатить цену». Собрав по кусочкам всё, что слышала и всё, что узнала, я прошептала:
– Кажется, пришло время поверить в сказки, – а потом сказала уже громко, почти крича. – Двухвостый хранитель Нао, я прошу тебя помочь мне в третий раз и готова заплатить цену!
Глава 16
Юки-онна, нэкомата и смертный
НАО
Обычно такие, как я, начинают свой путь простыми котами, которым посчастливилось прожить достаточно долго, чтобы их хвост раздвоился, даруя им возможность перейти из мира смертных в мир ёкаев и обрести силы превращения. Все коты так или иначе близки к граням миров, но шагнуть из одного в другой могут лишь так.
Обычно.
Я никогда не был обычным. Я был первым рождённым нэкоматой, появившимся на свет от краткого союза простого бакэнэко – кота-оборотня, и цурара-онны – женщины-сосульки. Для тех времён, когда это случилось, подобное сочетание было, прямо скажем, уникальным, потому что никто не знал, какие силы новорождённый ёкай перенял от родителей. Позже оказалось, что самые лучшие. От матери – устойчивость к холоду и способность управлять зимними явлениями, от отца – возможность оборачиваться, кошачью ловкость и хитрость. Конечно, цурара-оннам было далеко до сил юки-онн, но именно наследие матери позволило мне стать частью снежного мира гор Гокаямы в те годы, когда люди ещё по-настоящему верили в ёкаев и почитали нас наравне с богами.
Юки-онны были рады моему обществу. Для многих из них я стал почти братом или, по крайней мере, добрым другом. Но ямаубы – другое дело. Горные старухи, рьяно защищающие сложившийся испокон веков порядок в своих горах, невзлюбили нахального хитреца, занявшего место среди их «внучек» – снежных дев.
Много раз они пытались изгнать меня в другие земли и заставить жить отшельником, подобно иным отвергнутым одиноким ёкаям. Из страха перед их гневом юки-онны отворачивались от меня, пока на моей стороне не осталась лишь одна. Сатоко. Не будь её, не назови она меня своим хранителем, ямаубам удалось бы избавиться от меня. Но эта юки-онна всегда была мятежной в их глазах, и ещё один её каприз им пришлось принять.
К тому времени власть ёкаев начала угасать. Многие юки-онны теряли себя, становясь частью
