Чужая невеста - Анна Сергеевна Платунова
Но я уже летела к дверям, наплевав на приличия.
— Не волнуйтесь, я не спущу с нее глаз, — пообещал пес.
— Ей нужно побыть одной, сын, — добавил Аврелиан таким спокойным голосом, будто говорил о погоде.
Глава 51
Я отослала горничную, ожидающую меня в будуаре. Не знаю, что девушка увидела на моем лице, но она испуганно отшатнулась и не стала настаивать на своей помощи. Кое-как избавившись от платья, я оставила его лежать на полу, туда же отправились чулки и мягкий корсет.
«Я ива на ветру, — повторяла я слова медитации. — Я гнусь, но не ломаюсь. Я ветер, я лечу свободно, преодолевая притяженье. Я поднимаюсь высоко, где нет сомнений и волненья. Я пламя, я разгораюсь ярко, сияю подобно солнцу…»
Я доходила до конца и начинала медитацию заново, по кругу. Известие о смерти Тайлера черной глыбой нависло над моим разумом, и, если я остановлюсь, оно просто раздавит меня. Я буду рыдать не переставая и завалю миссию. Я не представляла, как мне пережить потерю, и только знакомые с детства слова, которые я сначала повторяла за папой, а потом выучила наизусть, сдерживали эмоции.
Я растянулась на постели, глядя на полог. Не думала, что усну, но мое тело, натренированное за месяцы пребывания в Тирн-а-Тор, оказалось умнее разума: отдыхай, пока можешь, неизвестно, когда снова представится такая возможность. Я не заметила, как погрузилась в дрему.
Я снова очутилась в разрушенном гарнизоне и снова стояла у двери кабинета отца, глядя на покосившийся стол и снег на полу. Но внезапно со стен исчезла копоть, размякшие от влаги книги ровно встали на полках, дыра в крыше затянулась: время отмоталось назад. Я смотрела на отца. Живого, невредимого. Он сосредоточенно писал что-то на листе бумаги, а я любовалась им, не смела отвлекать и боялась проснуться.
Неожиданно отец оторвался от работы, обернулся и с улыбкой посмотрел на меня.
— Ты нашла кому верить, — без всякого вступления заявил он и чуть заметно покачал головой. — Вальтеру, который врет как дышит.
— Пап… — прошептала я, не зная, что еще сказать.
Но железные обручи, сдавившие сердце, ослабли. Правда, почему я так сразу поверила Лэггеру? Всего лишь из-за правдоподобного рассказа? Так это он умеет: манипулятор, каких свет не видывал.
— Думаешь, он жив? — спросила я.
Отец поднялся на ноги, сделал шаг навстречу и вдруг сделался юным — таким, каким я увидела его в воспоминаниях Вальтера. Красивый, смелый и непокорный Кайл Дейрон.
— Он жив, — сказал отец.
Сделал еще шаг и снова изменился. Стал чуть шире в плечах, а карие глаза сделались ярко-голубыми. Я смотрела на Тайлера, а он на меня с нежностью и любовью.
— Я жив! Я жив, Аля!
Я протянула руки, но не успела обнять Тая. Вздрогнула и проснулась. И мне казалось, будто родной голос все еще звучит в моих ушах, как наяву. Поддавшись наваждению, я села на постели и быстро огляделась: никого. Конечно, никого... Тайлер не смог бы пробраться в мою спальню, ведь лошадка-маячок осталась в лагере.
Но сон помог мне принять важное решение. Я босиком прошла в маленькое помещение, отведенное под кабинет. Здесь стоял стол-секретер, за которым я могла бы писать письма, если бы было кому их отправить. Имелись здесь и ящички, запирающиеся на ключ. Сам ключик я спрятала на дне вазы, куда служанки каждый день ставили свежий букет живых цветов.
Я открыла самый маленький ящик и нащупала колечко под стопкой листов и писчих принадлежностей. Я иногда вынимала его, чтобы подержать в ладони хотя бы несколько секунд.
— Ты жив, — тихо произнесла я. — Я поверю в твою гибель, только если о ней расскажет Ярс или Веела, или кто-то, кому я доверяю.
Острые когти, терзающие мою душу, разжались, и остаток ночи я спала спокойно.
Утром за завтраком Фрейн с тревогой поглядывал на меня, но я как ни в чем не бывало пила чай, и даже пес, притаившийся за моей спиной, не раздражал, как обычно.
— Я очень рад, что тебе лучше!
Я не удостоила его взглядом. Фрейн неожиданно встал, обошел стол и занял соседний стул, чего никогда не делал. Мало того, он снова взял меня за руку.
— Но думаю, что новость, которую я приготовил для тебя, взбодрит еще сильнее!
Все-таки пришлось поднять глаза на сияющее улыбкой лицо принца.
— Я вчера поговорил с отцом. Он позволяет тебе спуститься в малый архив, чтобы изучить труд Кассиана Лиантара, который был первым ткачом империи. Ты можешь работать там до обеда, а после обеда продолжишь занятия с леди Астерис.
В ответ я невольно сжала руку Фрейна, отчего его улыбка сделалась еще шире.
— Серьезно?..
— Это была бы дурная шутка, согласись. Конечно, я говорю серьезно.
Фрейн сунул руку за пазуху и вынул небольшую карточку с личной печатью Аврелиана. Однако кроме печати на поверхности не было написано ни строчки, зато бугрились точки, словно пробитые иглой — рельефный шрифт.
— Что это?
— Пропуск в архив. Его служители слепы и глухи. Они отведут тебя к нужным стеллажам.
Слепы и глухи? Понятно почему: никакая информация не должна покинуть стен архива. Но, если ее охраняют так тщательно, значит, есть что прятать.
— Спасибо, — выдавила я слова благодарности.
— Я провожу тебя к архивам и оставлю с капитаном Вейром. Ты будешь в безопасности.
Тьфу, про телохранителя-то я и забыла! Ладно, справлюсь. Едва ли вояка заинтересуется старыми фолиантами. Поставлю его подпирать двери и охранять выход. Оставалась еще проблема: если я обнаружу документы, компрометирующие императорскую семью, как я вынесу их из архива? И кому передам? Связной, обещанный ректором Кронтом, до сих пор не появился.
«Буду решать проблемы по мере поступления», — подумала я, а потом мысли разлетелись, как испуганные птицы, потому что Фрейн, не спросив позволения, наклонился, притянул меня ближе и поцеловал в уголок рта.
Губы у принца оказались мягкие — слишком мягкие по сравнению с обветренными губами Тайлера — и какие-то безвольные, будто две толстых гусеницы.
Я дернулась и чуть не отвесила жениху затрещину. Но поднимать руку на отпрыска императора — не самая лучшая идея, она вполне сойдет за измену. К тому же мы официально помолвлены. Фрейн оказал мне услугу. И думает, что заслужил небольшую награду. Не драться же с ним?
— Не надо,
