Папа по контракту, или Дракона нет, но вы держитесь! - Селина Катрин
– …Чем больше я применяю магии, тем в более насыщенный синий они окрашиваются, – тут же объяснил Теон. – Сирены этим ярко выделяются. Взрослые сирены, например, на моём родном острове практически всегда ходят полностью с сапфировыми прядями, но среди людей мы стараемся как можно меньше магичить…
Так вот оно что, получается… В голове ярко вспыхнула сцена несколькомесячной давности в Живой Бухте – долговязый мужчина с синими прядями держал Теона за руку. Теон тогда откровенно врал и не хотел мне ничего говорить. Уж не дальние ли это были родственнички, которые спустя десять лет решили озаботиться тем, как выживает мальчишка? Увы, расспрашивать об этом было не к месту.
– …Я хотел отказаться от голоса вообще и тогда бы внешне ничем не отличался от обычного человека, – тем временем продолжил парень, – но мама Киора настояла, что я должен практиковать голос хотя бы по чуть-чуть каждый день.
– Правильно настояла, – автоматически вставил я.
Теон бросил на меня укоризненный взгляд.
– Я ходил по утрам вдоль кромки моря и пел песни. Я не знаю, как далеко утром зашёл сегодня, и не помню, о чём пел. Может, я пел о том, что в море жить хорошо, а может, нет… Я ничего не приказывал тому мальчику, честное слово, но наши голоса слышны на разных частотах. Томоэ мог услышать и подчиниться приказу, находясь на большом от меня расстоянии…
– А мог – и нет, – хмуро отметил я.
– Что? – Теон посмотрел на меня удивлённо.
– Я не верю, что ты причастен к этому случаю, – ответил я. – И я это докажу.
В этот момент на крыльцо (словно дожидались!) высыпали остальные трое. Очень вовремя.
– Вы запираетесь в Кураяма-дзё и никуда не выходите, – строго сказал я, оглядывая детей. – Не выходите кормить голубей на крышу, не тащите в дом ядовитых пауков, слушаетесь Аянэ. Если прилетит Киора, скажете, где я. Не прилетит – ничего страшного. Всё понятно?
– Понятно, – подтвердил не очень дружный строй детских голосов.
Глава 18. Расследование
Иван
Из хороших новостей: берег, хоть и каменистый, был украшен широкой полосой песка – удобная деталь для поиска следов. Из плохих – к моему приходу волна смыла большую часть этих самых следов.
К счастью, у деревенских хватило мозгов не подходить близко к месту, где видели пропавшего ребёнка в последний раз. То ли это относилось к местным суевериям, то ли люди так сильно боялись услышать зов сирен, но я смог найти не просто детские следы, а увидел отсутствие взрослых или каких-либо иных. То есть восьмилетний мальчик, судя по всему, блуждал по берегу в утренний час (вот на кой черт попёрся? С Теоном я выяснил, ему общение с морем по природе надо, но Томоэ-то зачем?), а после пошёл в воду.
Всё выглядело очень странно. Ещё более странным мне показалось, что последний не смывшийся след пропавшего ребёнка был очень глубоким, причём если до этого мальчишка часто наступал с мыска, то здесь явно упёрся пяткой. Как будто со стороны моря кто-то силой его тянул, а он отчаянно сопротивлялся, упираясь изо всех своих детских силёнок.
– Ещё раз прошу, опишите точно, что вы видели, – устало переспросил я у одного из свидетелей происшествия.
Их было двое. Мужчина преклонных лет – мастер по изготовлению деревянных бочек по имени Шинтаро – и его неожиданно юная жена Ицуки. Я даже подумал, что это его дочь, но меня любезно поправили.
– Мы видели, как Томоэ гулял по берегу. Потом вон там, из-за камней, – Ицуки взмахнула в сторону огромного валуна, – появился ещё один мальчик. Темноволосый, с синими прядями, ростом вам по плечо… – Дальше шло вполне детальное описание внешности Теона, которое ставило меня в тупик.
– Он, видимо, пел, а Томоэ бросился в воду, – закончил мужчина.
Проблема была в том, что Теон ещё в замке чётко сказал, что никого не видел, и предполагал, что его голос был слышен издалека. Но оба – и мастер Шинтаро, и Ицуки – рассказывали всё обстоятельно и отнюдь не выглядели как люди, которые пытаются солгать. Да и зачем им это?
Их мимика была живой. Шинтаро слегка хмурился, будто пытался вспомнить мельчайшие детали, а Ицуки энергично жестикулировала, подкрепляя свои слова. Никакой заученности, типичной для лжи, я не заметил – лишь естественную динамику. Ицуки, пожалуй, слишком часто поправляла широкие рукава кимоно, словно переживая за сказанное, и отводила взгляд, но в остальном выглядела искренней. Опять же, рассказы обоих сходились. Даже слишком.
И я стоял как дурак и понимал, что ничего не понимаю. Да если бы я жил в этой деревне и не умел читать по следам, то сам бы был уверен, что Теон завёл песнями Томоэ в море! Но, во-первых, я не верил, что Теон способен на что-то действительно ужасное. Просто не верил, и всё тут! По неосторожности, как сам подросток предположил в замке, – ещё куда ни шло, но совсем не так, как мне это подали «очевидцы». Во-вторых, тот единственный ближайший к воде след выглядел так, будто мальчика внезапно принялись тащить силой. Это не вписывалось в историю.
И отсюда снова напрашивался вопрос: зачем мне врут? И как они врут настолько натурально, что я не вижу ни единого признака лжи?!
Стоящая практически над душой разгневанная толпа с рыдающей Цубаки спокойствия и ясности ума, увы, не придавала. Повезло, что у меня в принципе получилось убедить Сигэру привести в деревню и всё рассказать. Почти полчаса я угрохал, чтобы объяснить, что не пытаюсь «выгородить сиренье отродье, заколдовавшее меня своими подлыми чарами», а честно хочу разобраться в сложившейся ситуации и помочь чем смогу.
– Шинтаро-сан, а как вы поняли, что Теон поёт? Вы же не слышали его голоса.
– Ну так Томоэ же зашёл в воду и утонул. Значит, сирена пела. Мальчишка же не дурак – идти в большую воду в одиночку.
Логично.
– Ему уже восемь исполнилось, а нас тут рыбацкая деревня, – словно оправдываясь, добавил бондарь. – Мы детей с малых лет учим, что вода – это опасность, без взрослых приближаться нельзя.
– А как Томоэ зашёл в воду, вы можете рассказать?
– Да как-как! – тут же всплеснула руками Ицуки. – Как на нас, людей, песни сирен действуют. Мальчик только услышал – и всё! Вошёл по пояс, потом по шею,
