Самая рыжая в Академии драконов - Марина Ефиминюк
— Хочешь супчика? — ласково спросила она и, не дождавшись согласия, бросилась наливать в глубокую тарелку три половника наваристого супа.
В ужасе я разглядывала перед собой миску с торчащей на поверхности куриной ножкой. В голове возникла мысль, что меня ждет кома от переедания.
Едва тетушка Элли вышла из кухни в холодильный чулан за фруктами, как я прошептала:
— Винни, спаси меня! Расстегнула бы пуговицу на юбке, но она свалится.
Со смешком тот вытащил ложку из деревянной подставки на столе и подвинул посудину на середину столешницы.
— Приступаем, — скомандовал он.
Вряд ли в этом доме было принято есть из одной тарелки, но мы отчаянно нарушали заведенные правила.
— Напугала тебя бабуля? — Рэдвин бросил на меня веселый взгляд.
— Вовсе нет, — отозвалась я. — Она мне понравилась.
— Осторожно, Кат-Кат! Я буквально вижу, как она уже выбирает книгу, которую ты будешь читать вечером, — заговорщицки прошептал он и расхохотался на мой сердитый взгляд. — Давай сбежим. Я покажу тебе сад.
Мы поблагодарили вернувшуюся кухарку за более чем плотный обед и улизнули на улицу быстрее, чем она успела порезать на десерт фрукты.
Воздух на вечерней улице был теплым, пахло влажной листвой и сладким ароматом белых петуний, высаженных в каменные вазоны вдоль аллеи. Как сказал Рэдвин, сад разбила его мама после переезда в поместье, а теперь за ним следила команда магов-садовников. Под ногами хрустел гравий, и во всем действительно чувствовался порядок: клубы пышно цвели, а кусты были аккуратно подстрижены большими пузатыми шарами.
Мы миновали розарий с металлическими опорами для плетей и добрались до лабиринта из кустов самшита. Его высокие, ровные стены словно прочертили по линейке.
— В прятки? — с улыбкой предложил Даррел.
— Ты ребенок? — с умным видом проворчала я.
— Давай, Кат-Кат. Считаю до десяти. — Он спрятал руки в карманы и, склонив голову набок, вкрадчиво проронил: — Раз.
— Мне надо садиться за учебники. И тебе, кстати, тоже!
— Два.
— Рэдвин, ну правда, это глупо! — воскликнула я, расставив руки.
— Не умеешь играть в прятки? — Даррел выразительно изогнул брови, его глаза смеялись. — Три. Время тикает, Катарина. Четыре…
— Да боже! Начинай считать заново! — бросила я и рванула в лабиринт.
— Пять! — донеслось до меня.
Охваченная веселым азартом от детской забавы, я все глубже входила в лабиринт. Почти погасшее солнце бросало в узкие проходы длинные косые лучи. Мелкие и жесткие листья самшита делали стены непроницаемыми, и внутри царила глухая тишина.
— Десять! — крикнул Рэдвин.
Замерев, я прислушалась, пытаясь различить шелест шагов по гравию. Судя по всему, Даррел находился в паре поворотов от меня. На цыпочках я выскользнула из коридора и нырнула в следующий, стараясь отдалиться от преследователя. Мы двигались одновременно: он догонял, я сбегала. Неожиданно уперлась в тупик, развернулась и едва не налетела на Рэдвина.
— Попалась, — довольно протянул он.
— Ты просто знаешь все повороты! — как ребенок, рассердилась я. — Нечестная игра.
— Так и есть, — улыбнулся Даррел.
В следующий момент он обнял мое лицо теплыми ладонями и накрыл мой рот приоткрытыми сухими губами. От чужих глаз нас скрывали плотные кусты, и мы ласкали друг друга без страха оказаться застигнутыми врасплох.
От глубоких поцелуев колени мелко дрожали, дыхание перехватывало. Рэдвин оторвался от моих губ, прочертил линию поцелуев по щеке до шеи. С рваным вздохом я запрокинула голову и позволила его руке нахально сжать грудь. От нахлынувшего удовольствия я прижалась теснее и ощутила, что он возбужден ничуть не меньше меня самой. Напряжение возрастало, внутри появилось то самое острое желание, когда засыпал здравый смысл, рассудок темнел и начинались безумства…
Где-то за пределами лабиринта прозвучали неясные голоса, и мы замерли. Оба тяжело дышали, словно не целовались, а бежали наперегонки. Одежда находилась в страшном беспорядке. Глаза Рэдвина лихорадочно блестели. Рыжие волосы, взлохмаченные моими пальцами, торчали в разные стороны. Подозреваю, что и я выглядела не лучше. Любой догадается, что игра в лабиринте из самшитовых стен была отнюдь не детской и закончилась весьма взрослым развлечением.
— И как тебе прятки? — промурлыкал Рэдвин, аккуратно застегивая расстегнутые на моей рубашке мелкие пуговицы.
— Финал мне понравился особенно, — со смешком ответила я, не сводя взгляда с его лица. — Надо повторить, когда стемнеет.
Держась за руки, мы вышли из тупика, повернули в соседний коридор и затормозили, внезапно наткнувшись на свидетеля нашего веселья. На деревянной скамье, сложив ногу на ногу, сидела рыжеволосая женщина, до смешного похожая на Рэдвина. Разве что без веснушек. Похоже, мы встретили старшую сестру Даррел.
— Развлекаетесь, детки? — протянула она. — Я не хотела подслушивать, просто спряталась от всевидящего ока Маргарет, а вы были очень громкими.
С издевательской улыбкой женщина зажала между накрашенных губ сигарету и щелкнула пальцами, запалив на кончиках длинных ногтей полупрозрачную пику огня.
— Можно подумать, она не знает о твоей паршивой привычке. — Рэдвин ловко вытащил сигарету у нее изо рта и выбросил в стоящую рядом со скамьей урну. — Соврала, что бросила?
— Ну ты же наврал сегодня нашему деду, малыш, — хмыкнула она и перевела взгляд на меня. — Простите, что не участвовала в ритуальной встрече гостей. Не хотела мешать старикам распекать брата. Алисия, старшая сестра Рэдвина.
Не поднимаясь, она протянула руку. Вынужденно я ответила на рукопожатие и представилась. Провалилась бы под землю, но позор — увы — пришлось переживать очно.
— Вы с братом очень похожи, — смущенно пробормотала я. — В смысле, с младшим братом.
— Какая у тебя милая девушка, Винни! И никаких драконов в роду, я права? — съехидничала Алисия и рассмеялась, заметив, как у меня вытянулось лицо. — Не переживайте, Катарина, Даррелы никогда не были снобами.
— Не забывай об этом, пожалуйста, — резким тоном бросил Рэдвин. — Мы пойдем.
— Кстати, Катарина, у вас криво застегнута блузка, — бросила она нам в спину.
— Проклятье! — едва слышно пробормотала я, на ходу хватаясь за пуговицы.
Кажется, мне стало понятно, почему, возвращаясь из поместья в академию, Даррел пребывал в отвратительном настроении, напрочь забывал о чужих зачетах и вел себя как настоящий кретин.
