Мой истинный – злодей любовного романа - Таня Свон
— Я человек. Ты же видел мои воспоминания, значит, должен знать, что я вообще не из этого мира.
— Духи не могут ошибаться. И прямо сейчас они сказали, что ты наша.
«Наша» — повторяется в мыслях, но это звучит абсурдно. Я помню свою жизнь на Земле, даже детство. А тут я и вовсе в образе феи появилась! Причем тут эльфы? Как их кровь может течь в моих жилах?
Нервный смех продолжает вырываться из груди. Все, что со мной происходит, — безумие! И я не удивлюсь, если однажды проснусь в родном мире в комнате с мягкими стенами в очень тесной беленькой рубашке.
— И что дальше? – наконец отсмеявшись, я всплескиваю руками. – Убьешь меня?
Эти слова будто ранят Калеба. Он больше не улыбается, в глазах не блестят озорные искры.
— Нет. Сначала я так и хотел поступить. Запер тебя в темнице, чтобы было время порвать связь истинности, а затем – казнить.
— Вау, — выдаю с саркастичной улыбкой. – Спасибо за честность. Очень мило с твоей стороны, ваше величество!
Он щелкает языком и с ухмылкой закатывает глаза, а потом продолжает:
— Ульрик нашел ритуал, способный порвать нашу связь. Я уже согласился его провести, но слег от болезни. Будто сами духи покарали меня за такой выбор…
Вспоминаю, что Ульрик упоминал о болезни Калеба. Принц несколько дней провел в ужасном состоянии, мог только спать и бредил, повторяя мое имя. Почему?
— Я должен тебе признаться кое в чем, Надин. Раз твои тайны для меня открыты, то и я открою свои, чтобы разговор был честным.
Калеб подзывает меня к себе. Похоже, ему надоело, что мы стоим друг напротив друга, как истуканы, и испуганно переглядываемся. Теперь мы прогулочным шагом движемся в центр поляны, к алтарю, но останавливаемся на почтительном расстоянии от него. Замираем рядом, почти плечом к плечу друг с другом.
— Надин, я проклят, — говорит Калеб, смотря не на меня, а на алтарь. Будто так ему легче быть откровенным. – Проклят, как любой эльф из королевской семьи.
— За что? – срывается с губ едва слышный шепот.
Почему-то боюсь, что хрупкое доверие между нами лопнет, как мыльный шар. Вдруг все это – лишь представление перед наказанием, которое Калеб хочет для меня устроить?
Но нет. Он действительно выбрал честность.
— За то, что много лет назад брак между принцессой фей и нашим принцем не удался. За то, что ребенок от этого союза не выжил. Феи почему-то решили, что виноваты мы, и прокляли королевский род. Весь. И плевать им, что со временем династия сменилась. После того случая род бывших королей вымер, и на трон избрали нового эльфа – моего предка. Но проклята не кровь, а сама корона.
Да, я уже слышала эту историю и читала о ней в книге. Как по мне, это было несправедливо и жестоко. Ничьей вины в том, что ребенок не выжил, не было. Странно и глупо винить кого-то. Пахнет так, будто…
— Это подстава, — догадываюсь я. – Эльфов хотели сделать крайними и сделали. Возможно, феи планировали все так же, как сейчас планируют с алтарем. Вдруг ребенка вовсе подменили или выкрали?
Калеб поворачивается ко мне всем корпусом и смотрит… С уважением?
— Я тоже так думаю, — принц не может сдержать радостную улыбку. Похоже, мало кто разделяет наше мнение. – К тому же месть фей коснулась не «провинившегося» рода, а всех, кто оказывается связан с троном. Это странно… Как и условия для снятия проклятья.
«Слушать свое сердце» — вспоминаю я. Мне условие не кажется сложным. Но, наверное, сложно идти за сердцем, когда ты король. Политика и желания порой ведут разными дорогами.
— Я могу спросить, в чем твое проклятье?
— Можешь. Но разве уже не знаешь ответ?
Догадываюсь, что знаю. Но хочу услышать правду от Калеба.
58
Глубоко вдохнув свежий воздух, который пахнет травой и летом, Калеб говорит:
— Каждого члена королевской семьи проклятье настигает по-разному. Например, мой отец неизлечимо болен. Болезнь прогрессирует медленно, но первым делом она затронула его разум. Он уже не мог править, когда мне исполнилось одиннадцать. С тех пор на трон сел я, хоть и официальную корону не ношу.
— Но проклятье все равно тебя настигло.
— Разумеется. Оно-то поспело в срок, ведь я родился принцем.
Несколько секунд мы молчим. Слушаем пение птиц и шелест ветра. Я хочу дать Калебу время, чтобы подготовиться к признанию. Для него, должно быть, тяжело говорить о своих проблемах…
— Проклятье сделало меня оборотнем. Ты уже знала, конечно же… Но вряд ли ты в курсе, что я не могу контролировать ни превращения, ни свое поведение в облике зверя. Мне сносит крышу, я становлюсь опасным даже для собственных людей. Однажды я в беспамятстве загрыз служанку, которая не вовремя вошла в мои покои…
Об этом я не знала.
Поджимаю губы и опускаю голову. Вспоминаю, как Калеб обратился в волка в лесу во время привала, как он чуть не напал на Эльфиру и воинов…
Но были еще случаи, когда я видела Калеба в звериной ипостаси. И в те разы он не выглядел, как безумный зверь.
— Но ты спас меня, — непонимающе качаю головой. – Ты вытащил меня из темницы в Ульвании. А если бы ты не прыгнул за мной с балкона в образе волка, я бы разбилась. Если бы ты не выскочил на арену сегодня, я бы погибла. Неужели ты не контролировал себя?
— Вот именно, что контролировал. Я понял, что обращение протекает по-новому, когда метка впервые заныла в Ульвании. Тогда я мог контролировать себя лишь частично, шел по зову метки к темницам, все еще был волком, но впервые мог мыслить, как человек. Я решил, что это совпадение. Но история повторилась в лесу, когда я сквозь волчий облик почувствовал, что истинная в беде, и кинулся к тебе, а не на Эльфиру. В тот вечер я впервые смог добровольно вновь обратиться человеком. Я все еще не верил, что дело в тебе. Не хотел думать, что ты исцеляешь меня, и потому избегал. Совпадение – говорил себе. Но ты скоро снова доказала, как я не прав…
Он смотрит на меня с теплотой и благодарностью, а я вспоминаю первый день в Тэйне. Тогда я сумела успокоить Калеба и
