Самая рыжая в Академии драконов - Марина Ефиминюк
Рэдвин хотел связеон, который по моим же заветам не стал брать с собой в Разлом. Заодно попросил принести чистую одежду. На тыльной стороне ладони у меня вспыхнула перечеркнутая алая загогулина, напомнив, что нас с драконом связывает магия, а не только мое остервенелое желание контролировать его здоровье.
Заставив Даррела насмешливо фыркнуть, я торжественно поклялась перерыть шкаф от первой и до последней полки.
— Заодно и Мобиуса покорми, — потребовал он, внезапно вспомнив о своем незарегистрированном зубастом цветочке. — Как раз время кормежки.
— Еще попроси мух по дороге наловить, — буркнула я, вытаскивая ключ из кармана его пропахшей Разломом, заскорузлой от крови куртки.
На что Даррел заявил, что хищный Мобиус предпочитает саранчу, в крайне случае, богомолов, и в баночке на письменном столе как раз хранятся высушенные насекомые.
Я предложила ему завтра на природе наловить свеженького прыгающего корма и пояснила, что оформила нам пропуска. Госпожа Сноуф не смогла отказать двум героям сегодняшнего дня в побеге из академии.
— Буду через полчаса, — пообещала я, засовывая в рюкзак учебник.
Общежитие боевиков, по утрам людное и шумное, казалось, вымерло. В широких коридорах с местами обожженными стенами стояла непривычная тишина, и меня не покидало ощущение, что я вломилась на запретную территорию.
Стоило войти в комнату Рэдвина, как с подоконника донеслось агрессивное шипение.
Плотоядный Мобиус щерил зубастую пасть с длинным раздвоенным языком и шевелил острыми изумрудными листьями. Видимо, защищал территорию и пытался напугать незваного гостя.
— Не скандаль, — цыкнула я, пристраивая рюкзак на стул, — сейчас покормлю.
Цветок продолжал шипеть, пока я, раскрыв створки, изучала содержимое мужского шкафа. Бардак в нем был средней тяжести. Признаться, на полках Оливии случалось и похуже.
— Прости, Винни, я правда не копаюсь в твоем нижнем белье, — пробормотала я, вытаскивая черную футболку. Она удачно венчала аккуратно сложенную стопку.
Со штанами задачка была посложнее: те лежали на верхней полке, куда удавалось дотянуться только на цыпочках. В итоге я одним махом вытащила те треники, до каких доставала. И, как случалось у незадачливых фокусников, эффектно выдергивающих с накрытого стола скатерть, но в итоге переворачивающих всю сервировку, на меня сверху посыпалась одежда и то самое нижнее белье, которое я совершенно не хотела рассматривать.
От наглого вандализма Мобиус даже перестал шипеть, так и замер с раскрытой пастью. Никогда бы не подумала, что у нечисти может отпасть челюсть.
— Да хверсово проклятье! — сгребая вещи с пола, пробормотала я и комом сунула их на полку. Выглядело так, словно шкаф действительно перерыли, но не сверху донизу, а только сверху.
— Гроттова дыра! — снова ругнулась я и, перескочив стадии принятия, сразу в смирении начала складывать вещи, мысленно убеждая себя, что вообще не смущаюсь сворачивать пресловутые мужские боксеры.
Стоило закрыть дверцы шкафа, как плотоядный цветок отмер и принялся шипеть с удвоенной энергией. Сразу видно, что ругался.
— Ладно, теперь осчастливим тебя, любитель обшипеть гостей. — Я открыла банку с засушенной саранчой и поморщилась от неприятного запаха. — Просто поверить не могу, что действительно это делаю…
В процессе извлечения от мумифицированного саранчового тела отвалилась нога. У Мобиуса из пасти потекла розовая, в цвет лепестков, слюна. Видимо, расчлененная еда не противоречила его чувству прекрасного. Однако стоило поднести к пышному венчику корм, как возле руки жадно щелкнула пасть. От неожиданности я выронила саранчу прямиком в цветочную глотку, отскочила на шаг и выругалась:
— Поосторожнее можно, хверсово ты порождение Разлома?
В ответ донеслось жадное чавканье, а потом — требовательно шипение. Одной порции ему оказалось маловато.
— Ты меня еще и поторапливаешь?
Не придумав другого способа сохранить себе пальцы и накормить прожорливый цветок, я сыпанула корм из банки прямо в раззявленную пасть. Мобиус ловил саранчу на лету, заглатывал не жуя и… подавился.
Прижав к себе банку, я в панике наблюдала, как венчик захлопнулся и начал надуваться, словно его распирало изнутри. По толстому мясистому стеблю волнами проходила судорога. Мобиуса было по-настоящему жалко: цветочку же не постучишь между лопаток.
Внезапно с подозрительным звуком он распушился и выплюнул лишнее мне под ноги.
— Хорошо, что все решилось в нашу пользу, — прокомментировала я.
Мобиус резко сомкнул лепестки и замер.
— Ты обиделся, что ли? — осторожно спросила я. — Хочешь водички?
Тот едва слышно зашипел через закрытые цветочные створки.
— Да ладно, приятель. Подумаешь, подавился. Чего надулся? Дело-то житейское, — проворчала я, возвращая банку на стол, и набрала номер Рэдвина, чтобы быстрее найти его «дракос».
Связеон басовито загудел под черновиками и лекционными записями. Пока я раскапывала артефакт, со стола посыпались на пол лекционные записи и соскользнула газета. Успев достигнуть смирения еще во время уборки вещей в шкаф, я присела на корточки и принялась складывать записи аккуратной стопкой. Уложила наверх газету и зацепилась взглядом за кричащий насмешкой заголовок: «Через шесть лет после смерти супругов Даррелов наследники делят шахты с магическим металлом!»
По словам автора, чуть больше шести лет назад на главу драконьей династии Эверта Даррела и его старшего сына Элайджу недалеко от Салигарда напала нежить. Брат Рэдвина выжил, а отец — нет. Мать не перенесла горя и угасла всего за год. Сейчас Даррел-младший выходит из-под опеки деда и вступает в права наследования. В семье начинается борьба за прииски.
Это была статейка, написанная с отвратительно-ехидными интонациями, словно репортеру доставляло моральное удовольствие, что в большой драконьей семье случилась трагедия. В конце он написал: «До начала дележки три, два, один…»
В следующую секунду «дракос» Рэдвина, заставив меня испуганно вздрогнуть, взорвался шумной мелодией. Сбросив вызов, я положила стопку лекционных записей на стол и прикрыла газету черновиками, словно вообще ее не видела и не трогала. Не хотелось, чтобы Даррел подумал, что копались не только в его шкафу, но и в жизни за пределами парящего архипелага, от которой он, похоже, и сбежал в стены академии Великого и Всесильного Элиоса Драка.
По дороге в лазарет невольно вспоминалось, как странно на меня посмотрела госпожа Сноуф, стоило солгать, что Рэдвину непременно нужно успокоить родителей. Второй раз за сегодняшний день стало стыдно. Теперь по-настоящему. Учитывая обстоятельства, даже несмышленый ребенок придумает ложь правдоподобнее! Но именно о пресловутых обстоятельствах в семье Даррела я ничего не знала.
В лазарете стояла настороженная тишина, даже ни одного лекаря не встретила. Стоило потянуть на себя дверь в палату, как в коридор выплеснулись разговоры и смех. Шум оборвался, наступила натужная тишина, сдобренная
