Самая рыжая в Академии драконов - Марина Ефиминюк
— Не спорь, я лучше знаю, что тебе плохо! — настаивала я. — Ты весь в крови!
— Паршивая вышла вылазка. Честно, я жив и здоров. В полдень пойдем в твой дозор. Может, он получше будет…
Внезапно он навалился на меня всем телом, словно стоять ровно не осталось сил.
— Ты рехнулся, Даррел? — охнула я, не давая ему рухнуть на землю, и обратилась лекарям: — Пожалуйста, заберите его в лазарет!
Парни никак не могли взять в толк: пострадавший скорее жив или скорее мертв? По Лачи-то сразу видно, что к ней можно приставить декана Мигруша. Не сумеют откачать — сразу воскресят. Может, никто потом не заметит разницы.
— Да что вы замерли? — возмутилась я. — Положите его на носилки! Он не в состоянии ходить!
В палате Рэдвин уверял главного лекаря, что вообще в полном порядке, и отказывался лежать на больничной койке. Все время пытался подняться! Пришлось гаркнуть командным голосом, заставившим некромантов нестись за деканом, чтобы Даррел не смел вставать, и отправиться в ректорат за самоотводом от дозора. Все равно собиралась попозже с жалобной миной просить освобождение, но кто знал, что больной окажется буйным и упрямым.
Думала, придется краснеть перед госпожой Сноуф, секретарем ректора, заправляющей всеми делами академии, но она уже была в курсе, что именно я подняла тревогу, и без комментариев выписала отгул. Даже недовольным взглядом не одарила!
— И пропуск на выезд из академии, — попросила я, пряча разрешение в рюкзак.
— Конечно, моя дорогая, — прокудахтала она, выглянув из-за бумажных завалов на столе. — На выходных надо навестить родных и успокоить, что ничего страшного в академии не случилось.
— И на Рэдвина Даррела, — вкрадчиво добавила я и немедленно заработала тот самый знаменитый взгляд, умеющий резать камень и души студентов. — Он сегодня был в группе Зигмуса…
— Разве он не в лазарете? — проворчала секретарь.
— До завтрашнего утра. Хочет поменять обстановку. Кхм… Родителей успокоить.
Госпожа Сноуф посмотрела на меня очень странно, как на круглую дуру, но действительно выписала Рэдвину пропуск и тюкнула ректорскую печать. Едва я открыла рот, чтобы от души ее поблагодарить, как она грозно указала в меня узловатым пальцем:
— Больше не смейте ничего просить, госпожа Воттер! Лимит исчерпан!
От возмущения, кажется, даже рыжие кудряшки вздыбились.
— Да я просто хотела сказать спасибо, — пробормотала в ответ.
Когда я вернулась в лазарет, Рэдвин, накачанный снадобьями для восстановления магического баланса, уже никуда не рвался и крепко спал. Он успел отмыться от крови, и лицо казалось болезненно-бледным, сочные рыжие веснушки посерели. Над бровью и на шее темнели раны, обработанные заживляющей мазью. По краям пятнами расползались рыжие чешуйки. Видимо, тело пыталось излечиться за счет драконьей магии.
Изодранная куртка с засохшими бурыми пятнами висела на напольной вешалке возле двери. Грязные ботинки с оплавленными носами стояли под кроватью. Едкий запах серы перемешивался со специфическим, острым ароматом лекарской.
Я бросила возле стула ярко-желтый рюкзак и, забрав с тумбочки пустой стеклянный графин, вышла в коридор. После восстанавливающих снадобий всегда нестерпимо хотелось пить. Лучше сразу набрать воды.
Возле питьевого фонтанчика я столкнулась с Блайком, выходящим из процедурной. Он на ходу пытался размять туго перебинтованную руку и морщился, но, увидев меня, мгновенно нацепил на лицо непроницаемую маску.
— Как ты? — спросила я, притормозив. Одежда на Нике была разодрана похуже, чем у Рэдвина.
— В порядке, — сухо отозвался он.
— А Лачи?
В одно мгновение безразличие, за которым он прятался, как за щитом, растаяло. Блайк растер лицо здоровой ладонью, выдавая острую тревогу за подругу.
— Спит, — наконец глухо вымолвил он. — Тайлер иссушила себя в Разломе, почти ничего не осталось от магии.
— Она сильная, Ник. Очень! Волна до острова долетела. Уверена, что и восстановится быстро, — уверенно проговорила я. — Такие, как твоя Лачи, не сдаются просто так. Попомни мои слова: очнется совсем скоро и начнет вредничать.
— Конечно. По-другому и быть не может. — Ник на секунду прикрыл глаза и глубоко вздохнул. — Как Даррел?
— Заснул прежде, чем его привязали к койке энергетическими путами, — пошутила я.
Кивнув друг другу, мы разошлись. Он направился в палату к Тайлер, соседнюю с той, где лежал Рэдвин, а я — начала наливать воду в кувшин.
— Катарина, — вдруг вновь позвал меня Ник, заставив повернуть голову, и неожиданно произнес: — Если Даррел тебя обидит, то скажи мне. Он знает, что за тебя есть кому заступиться.
От изумления я поперхнулась воздухом и по-глупому переспросила, почти уверенная, что ослышалась:
— Заступиться? За меня?
— Мы друзья, — ответил он с налетом знакомого высокомерия (даже отлегло, а то почти испугалась за его душевное здоровье). — Я защищаю друзей.
— Эм… Ладно. — Я пожевала губу. — Спасибо, Ник.
Внезапно мне стало самую малость стыдно. Николас хочет меня защищать, а я подло думаю, как перескочить его в рейтинговой таблице… Прямо сказать, неловкая ситуация. Хотя, возможно, он просто надышался серными парами от омута Надежды, завтра отравление пройдет и его попустит. Точно! Так и есть! Не надо испытывать смущение. Потом прочихается и передумает.
— И раз мы душевно секретничаем… — начала я.
— Мы не секретничаем, — въедливо поправил он.
— Как скажешь, но мне кажется, Тайлер тебя ревнует ко мне.
— Лачи? — Он выглядел крайне удивленным. — Ревнует? С чего бы ей это делать?
Похоже, безупречный Николас Блайк, как многие парни, страдал дальнозоркостью и не замечал того, что происходит буквально у него под носом. Не надо надевать очки, чтобы разглядеть, как сильно Тайлер Лачи была влюблена.
— Объясни ей, что мы просто друзья, — попросила я.
— Конечно.
— Доходчиво! — добавила я.
— Я тебя услышал, Катарина, — сухо бросил он, скрылся в палате и плотно закрыл дверь.
За три часа, пока Рэдвин спал, я успела составить список нужных вещей для завтрашней ночевки на природе и позубрила учебник по стихийной магии. Как бы то ни было, выпускной экзамен никто не отменял.
Наконец Даррел открыла глаза, пошевелился и кашлянул в кулак.
— Ты проснулся? — Отложив учебник, я шустро соскочила со стула и помогла Рэдвину устроиться поудобнее. — Попей!
Он осушил полный стакан воды большими глотками.
— Что-нибудь хочешь? — обеспокоенно спросила я. — Подушку поправить? Может, поесть
