Тайна крови - Анастасия Алексеевна Смирнова

Еще когда я впервые увидела ректора Эрдана у отца в особняке, он произвел на меня странное впечатление. Его загадочность и непривычный стиль оставили меня в недоумении. Строгая форма, напоминающая о властных должностях, дополнялась его причудливыми волосами, собранными в пучок, что как будто противоречило его строгому облику. Он выглядел так, будто бы находит себя в совершенно другом мире, что-то особенное сочетая с этой окружающей его рутиной, но одновременно оставался невольным властителем ситуации.

У него была загадочная аура, которая привлекала внимание, но и отпугивала одновременно. Я не могла понять, что скрывалось за его холодными глазами и игривой усмешкой. Каждый его шаг был наполнен уверенностью, и даже когда он усмехался, его улыбка не согревала обстановку — скорее наоборот, от неё становилось неуютно.

Теперь, размышляя о завтрашнем дне, я не могла избавиться от ощущения, что он — это не просто ректор и не просто фигура власти. Он был неуловим, почти как тень, способная за мгновение обернуться в более жестокого противника, чем мне представлялось. Я знала, что беседа в холле будет важной, но сама мысль о том, что мне придётся снова столкнуться с ним, вызывала у меня смешанные чувства.

С одной стороны, я была полна решимости отстаивать наши права и делиться мнением, которое накапливалось в нас годами. С другой стороны, я понимала, что между нами с Эрданом будет существовать нечто большее, чем простая дискуссия о проблемах в академии.

Как бы я ни пыталась быть уверенной и стойкой, в глубине души меня терзали сомнения. Неужели он видит всё, что я чувствую? Или я играла в его игры, не подозревая об этом?

Завтра мне нужно собраться с мыслями и объяснить всё ясно и убедительно. Я не могла позволить себе поддаться страху или сомнению, даже если за спиной уже висело предостережение. Теперь всё было на кону — не просто для меня, но и для всех студентов, голос которых должен быть услышан.

Уже позже, запершись в своей комнате, я попыталась сосредоточиться и записать свои мысли. Завтрашняя встреча могла стать поворотом в нашей судьбе в академии. Эрдан, колеблясь между темным и светлым, оставлял мне щель для маневра. Я точно знала: если я уверенно выступлю, у нас появится шанс изменить ситуацию. И именно это даровало мне силы продолжать.

Глава 18. Игра с ректором: между страхом и любопытством.

Лёжа в постели, я ворочалась, пытаясь упорядочить хаос мыслей. Образ Эрдана всплывал перед глазами — этот нелепый пучок волос, собранный с неестественной для мужчины аккуратностью, и его пронзительный взгляд, который, казалось, видел меня насквозь ещё в особняке отца.

А эти его намёки сегодня... "Безопастный вариант". Что он имел в виду? Угрозу? Предупреждение? Или это была его странная попытка... защитить? Нет, слишком самонадеянно думать так. Скорее, это была игра кошки с мышкой. Он явно наслаждался тем, что держит ниточки в своих руках и дёргает за них, наблюдая за реакцией.

Завтра. Мысль о завтрашнем собрании заставляла сердце биться чаще. Я представила себе холл, заполненный студентами. Их глаза, полные надежды — и страха. Страха перед системой, перед Сильвией, перед самим Эрданом. Я должна была стать их голосом. Но как говорить правду человеку, который, возможно, и есть источник этой лжи?

Я повернулась на другой бок, вглядываясь в потолок, утопающий в тенях. А если он просто использует это собрание, чтобы выявить недовольных? Чтобы отметить тех, кто посмеет высказаться, и затем тихо, методично устранить с его пути? Мои пальцы непроизвольно сжали край одеяла.

Нет. Я не могу позволить страху парализовать себя. Именно на это он и рассчитывает. Он играет на моей неуверенности, на моём происхождении, на том, что я дочь человека, с которым он, видимо, знаком.

Завтра мне нужно будет быть умнее. Осторожнее. Говорить не как бунтарка, обвиняющая власть, а как преданная ученица, озабоченная благополучием своей альма-матер. Нужно апеллировать к его разуму, к его положению. Сделать так, чтобы поддержка других студентов была не криком возмущения, а разумным, взвешенным хором голосов, который невозможно игнорировать.

Я глубоко вздохнула, пытаясь заглушить тревогу, сверлившую изнутри. Он загадочный. Он странный. Он опасный. Но завтра я должна буду посмотреть в его холодные глаза и не отвести взгляд. Ради себя. Ради всех нас.

И как бы ни было страшно, где-то в глубине души шевелилось странное, почти предосудительное любопытство. Каков он на самом деле, этот человек со смешным пучком и властными манерами? И что скрывается за его маской надменного ректора?

С этим вопросом я наконец погрузилась в беспокойный, полный обрывистых снов сон.

Утро встретило меня тяжёлым чувством в груди. Солнечный свет, льющийся в окно, казался насмешкой. Сегодня состоится собрание, и я знала — избежать конфронтации с ректором Эрданом не удастся. Его слова из прошлого вечера всё ещё звенели в ушах, холодные и обволакивающие, как иней.

Я надела своё самое официальное платье — тёмное, строгое, ничего лишнего. Это был мой доспех. В холле уже собирались студенты. Воздух гудел от приглушённых разговоров, в которых сквозили нервозность и ожидание. Я искала глазами Эрдана и нашла его у высокого окна. Он был безупречен, как всегда. Его смешные волосы, собранные в тот самый аккуратный пучок, только подчёркивали неестественную, почти театральную строгость. Он говорил с кем-то из деканов, но его взгляд, холодный и оценивающий, скользнул по мне, будто отмечая моё присутствие. Лёгкая, едва заметная усмешка тронула уголки его губ.

Собрание началось с формальностей. Говорили об учебном процессе, предстоящих экзаменах. Но напряжение в зале росло. Все ждали, когда кто-то поднимет настоящие проблемы. Я чувствовала, как ладони становятся влажными.

И вот мой момент настал. Я поднялась, откашлялась, чувствуя, как сотни глаз уставились на меня.

— Ректор Эрдан, у меня есть вопрос, — мой голос прозвучал громче и увереннее, чем я ожидала. — Касательно системы наказаний для студентов и её... избирательности.

В зале воцарилась мёртвая тишина. Эрдан медленно повернулся ко мне. Его выражение лица не изменилось, но в глазах вспыхнул опасный, холодный огонёк.

— Избирательности, мисс Селестина? — он произнёс моё имя с сладковатой ядовитостью. — Не могли бы вы уточнить? Я ценю конкретику.

Он играл со мной, заставляя озвучить обвинения напрямую. Я почувствовала, как по спине бегут мурашки, но отступать было нельзя.

— Я имею