Перья столь порочные - Лив Зандер

— Открой рот, — сказал он, проводя пальцами по моим волосам, а затем сжал их в кулак. С резким рывком он подтянул меня к себе, запрокинув голову, пока горло не напряглось. — Смотри на меня. Я хочу видеть твои глаза, пока буду трахать твой рот. Хочу смотреть, когда ты проглотишь мою сперму… или задохнешься от нее. Любой вариант приемлем.

Мои зубы сомкнулись инстинктивно. Он не получит от меня такого наглого удовольствия.

— Можешь представить, какой ущерб твоей репутации принесет это, если люди узнают, как ты промокла для принца-ворона, а? — Он зацепил пальцем мой подбородок, засунув большой палец в рот, раздвигая челюсти. — Или как ты проводила ночи в камере Себиана? Какая же ты была мокрая, нуждающаяся шлюха для него, сосала его член, умоляя опустошить своё семя на твоём лице, как…

Я откинула голову назад.

— Ничего из этого не было!

Тени в ямках под его скулой слегка посветлели, когда он провёл кончиком члена по моей нижней губе и трижды постучал. — Не откроешь рот — и не случится.

Я не знала, что больше вызывает во мне отвращение: его требование или то, что я вообще подумала об этом. Я знала, что нельзя доверять его словам, но стоило ли это риска, если он разнесёт слухи, способные достичь Аммаретта? Сражаться с ним? Менее чем за час до того, как, наконец, выбраться из его лап?

Нет.

Я разомкнула губы. Обхватила его головку губами, язык неловко застыл в ожидании.

— Ммм, теперь я точно знаю, что он никогда не входил в этот рот. Напоминает, почему мне не нравятся девственницы, — Малир тихо рассмеялся. — Так красиво лижет кинжалы, а как сосать член — не знает.

Мои щеки накалились, словно его слова дали пощёчину, и я зажмурилась. Это не должно было ранить меня так…

— Я сказал, глаза на меня. — С резким рывком за волосы Малир вернул взгляд к себе, затем прижал мой рот к члену, заставляя брызгать слюной от требования растянуться на его толстой плоти. — Открой…

Мою голову дернули вверх и опустили вниз, пока она не начала покачиваться. Мой рот скользнул вниз по члену, ощущая каждую вздувшуюся вену, каждую пульсацию крови, которая делала его твёрдым.

— Вот так, маленькая голубка, — Малир тяжело дышал сквозь приоткрытые губы, позволяя глубокому, мужскому стону вибрировать в воздухе. — Покажи мне, как сильно тебе нравится, когда мой член трахает твой красивый ротик. Тебе это нравится, не так ли?

Я уставилась на него, открывая рот шире, вбирая его глубже. Что бы ни потребовалось, чтобы закончить это и уйти.

— Ммм, ты прямо сейчас говоришь себе, что ненавидишь это? — он откинулся назад и слегка повернулся вбок, обхватив меня сзади и запустив руку под юбки. Его пальцы скользили по моим ягодицам и между ног, обнаружив, что мое лоно такое же влажное, как и раньше. — Ври себе, сколько хочешь, Галантия, но твоё тело не может скрыть, как оно хочет быть моей шлюхой. Как ты втайне жаждешь ожога от пореза, жжения от укуса, покалывания от пощечины.

То, как он вращал вокруг моего влажного входа, заставляло меня стонать. Что еще хуже? То, как мои бедра сами кружили в такт его движениям, добиваясь этого. А что если он прав? А что если я действительно желаю всего этого?

— Да, ты желаешь, что застало меня врасплох, признаю, — промурлыкал Малир, словно читал мои мысли, что было унизительно само по себе, но не настолько, как то, что он вынул пальцы и держал перед моим лицом блестящее доказательство моей развратности. — Оближи мои пальцы. Попробуй вкус своего вожделения.

Я задыхалась вокруг его члена.

— Нет…

Шлеп.

Его ладонь ударила по ягодице, прежде чем он отдернул мой рот с члена, но не боль от этого заставила меня почувствовать жар — нет, дело было в том, как он поглаживал пальцами у меня во рту, и я ощущала привкус своего возбуждения на деснах, вокруг языка, на зубах.

Уничтожая любое отрицание.

Малир прижал мою голову обратно к члену, пока его головка не уперлась в заднюю стенку горла. Там он держал меня, зажатую между его пахом и силой его захвата, заставляя меня хрипеть, давиться… стонать.

Когда я задыхалась, он позволял лишь чуть-чуть отступить, чтобы я вдохнула. Потом толкал бедрами вверх, удерживая мою голову за волосы, независимо от того, как я извивалась, боролась, пыталась отстраниться. Только когда лицо пылало, глаза горели, и все вокруг расплывалось, он снова погрузился глубже на диван и уставился мне в глаза.

И я поняла тогда, зачем он пришёл.

Он пальцем коснулся внешнего уголка моего глаза, будто хотел вытеснить слёзы, но их не было.

— Ты правда не будешь плакать, да? — спросил Малир.

Он снова провёл пальцами под юбками. Скользил ими по моему влажному влагалищу, пока я сосала его член, пока… ШЛЕП. Он ударил пальцами по моей киске, посылая волны удовольствия к клитору и жар глубоко в живот.

— Хочешь знать, что хуже, чем быть вынужденной терпеть самые… развратные действия? — ШЛЕП. Ещё один удар по киске, затем чудесное давление, нарастающее до кульминации. — Получать от этого удовольствие. Кончай, маленькая голубка.

Его требование разжигало ярость внутри, разогревая слёзы, которых я не могла пролить. Больше не было ни гордости, ни провокации. Только трезвая правда: со мной что-то не так.

И он это знал.

Он шлёпал и вводил пальцы в моё разгорячённое тело, пока при последнем ударе оргазм не поразил меня, как удар молнии. Он разлился от центра по всему телу и по всем нервным окончаниям, разрушая меня.

— Такая хорошая маленькая шлюха, — мурлыкал он. — Может быть, ты не драгоценный алмаз, которым я считал тебя сначала, отполированный до блеска, что ни одна корона никогда не вернёт мне. Может, ты уже немного треснута, немного сломана. Посмотри на меня.

Эти слова разрушали во мне всё: достоинство, рассудок, чувство ценности, когда я смотрела на него. Он, должно быть, видел повреждение в моих глазах, раскол моей души, потому что из груди, где билось его чёрное сердце, вырвался хриплый стон. Когда солёные струи покрыли мои десны, у меня не осталось сил удерживать его семя, и оно начало стекать