Царица барахолки или мой магический сэконд-хэнд - Элла Яковец
Я сделала большие глаза. Вроде как: “Ну ты что, шериф, об этом же на каждом углу болтают!”
Шериф медленно кивнул, не сводя с меня странного взгляда.
Фух.
Продолжим…
– Мне столько всяких ужасов понарассказывали! – я всплеснул а руками. – Что Горбун своих рабынь убивает, в подвале разрезает, а мясо продает…
– Это кто тебе такие истории рассказывал? – спросил шериф, прищурившись.
– Парри, рыжий такой парень, – немедленно выдумала я. – Я ему сразу не поверила, у него лицо настоящего плута. И вообще он, кажется, хотел меня напугать. И напугал! Вот я и убежала!
– Ну-ну, – хмыкнул шериф и что-то записал в своем журнале.
– Ну правда! – чуть обиженным тоном протянула я. – Я понимаю, что глупо было бежать. Но у меня было время подумать, а сейчас, когда Горбун отправил меня с жалобой, я подумала, что можно же вам все рассказать! Странно же, что все три девушки пропали. И что все они перед этим надевали одно и то же красное платье…
Я прикусила язык, но было поздно!
– Красное платье? – удивлённо переспросил шериф.
– Ой, это, наверное, вообще к делу не относится! – затараторила я, пытаясь как-то выкрутиться, чтобы не выдать больше, чем я собиралась рассказать. – Просто я когда искала себе одежду, то нашла очень красивое красное платье. И мне во сне приснилось, что его сначала носила одна девушка, светловолосая. Потом другая, рыжая. А потом третья. И там все время рядом был Горбун. А на этикетке написано, что платье это сшито на магической мануфактуре. Вот той самой, рядом с которой я в прошлый раз князя с ног сбила…
Шериф слушал меня внимательно. Но как я ни старалась, определить, верит он моей болтовне или нет, у меня не получилось. Прямо человек-скала… Нет, иногда в нем мелькали очень даже человеческие чувства. И от этих редких проблесков у меня прямо внутри все теплело. Впрочем, эта невозмутимая маска меня тоже восхищала…
Блин блинский… Вот ведь влипла-то! Мой мозг отказывался видеть в нем хоть какие-то недостатки! Я не помню, чтобы со мной хоть когда-то происходило хоть что-то подобное…
Я продолжала болтать, сплетая изящное такое кружево из правдивых фактов, вымысла и собственных эмоций. Импровизировать приходилось на ходу, но разве не каждая женщина такое умеет? Никогда такое не любила, но такое ощущение, что это навык родился вместе со мной. Когда я была маленькой, я такие фантастические истории родителям задвигала в ответ на простой вопрос: “Рита, уже половина одиннадцатого, где тебя черти носили?!”
Сейчас я себя чувствовала примерно так же. Как будто я маленькая девчонка, стою на пороге, и мне надо рассказать что-то такое, чтобы родители не узнали, где я была на самом деле. А в идеале, чтобы история получилась еще и героической, чтобы вместо того, чтобы поставить меня в угол (как я того заслуживаю), меня похвалили, погладили по голове и выдали в награду одну из вкуснющих шоколадных конфет, которые хранятся на антресолях для особых случаев…
Не могу сказать, что у меня всегда получалось, но…
– И где сейчас это красное платье? – спросил шериф, когда я сделала паузу, чтобы перевести дух. – Сгорело в пожаре, судя по всему?
– Я его спрятала в своей комнате, – бодро отозвалась я. Слегка кольнула обида. Он что, мне не верит?! Какую-то иронию в его голосе я слышу, что-то вроде: “Ты так миленько все рассказываешь, давай-давай, болтай дальше”. – Я слышала ваш разговор насчет того, что Донну продал ее отец. Я думаю, что надо с ним встретиться и поговорить. Чтобы…
– Стоп, дорогуша, – и тут шериф накрыл мою ладонь своей рукой. И все мысли и слова выветрились из моей головы. – Очень хорошо, что ты ко мне пришла и это все рассказала. Только ты должна мне кое-что пообещать.
– Что? – пискнула я, едва не падая в обморок нахлынувших чувств. Шериф, “мое благородие”, наклонился ко мне через стол так, что его щека почти касалась моей. И говорил он мне в самое ухо. Я ощущала тепло его тела, он был близко-близко…
– Ты не будешь заниматься самодеятельностью и подвергать себя опасности, поняла? – полушепотом проговорил он.
У меня внутри все задрожало. Я почувствовала, как его пальцы сжали мою руку. Я ощущала его дыхание на своей щеке. А потом он коснулся моего подбородка указательным пальцем и повернул мое лицо так, что мои глаза оказались напротив его глаз, а мои губы…
– Что с тобой? – спросил он. – Ты поняла, что я тебе сейчас сказал?
Я поняла, что сейчас взорвусь от желания податься вперед и впиться губами в его губы. И чтобы его сильные руки подняли меня со стула и крепко-крепко сжали, и…
Я отпрянула так быстро, что стукнулась спиной о жесткую спинку стула.
– Я поняла, – буркнула я, пытаясь вырвать руку из его пальцев.
– Очень хорошо, – шериф не отпустил. И продолжал смотреть мне в глаза так, словно видел насквозь. – Клеопатра, ты совершенно права в своих опасениях. И, я надеюсь, ты проявишь благоразумие. Ты ведь проявишь?
– Да, – одними губами отозвалась я. Пальцы шерифа наконец-то разжались. И с одной стороны мне сразу полегчало, с другой – захотелось самой схватить его за руку, чтобы сладкая пытка не прекращалась.
– Хорошо, тогда подожди здесь, – шериф поднялся и вышел из-за стола. – Сейчас я позову Парки, и он проводит тебя до дома, чтобы больше с тобой не произошло никаких… гм… казусов.
– Князусов… – пробормотала я шепотом, но шериф, кажется, услышал. Во всяком случае, его невозмутимое лицо чуть изменилось, уголки губ дрогнули, словно он хотел засмеяться моей шутке.
– Посиди тут, я быстро, – и перед тем, как выйти, шериф положил руку мне на плечо. Коротко так, почти по-дружески. Почти… Убрал он ее медленно, словно не хотел убирать.
И вышел из кабинета.
Я уткнулась лбом в скрещенные на столе руки.
Невозможно… Это просто что-то немыслимое со мной происходит! Меня просто в клочья рвет от противоречивости того, что я чувствую! Меня бесит, что эти чувства отказываются поддаваться контролю. Мой взрослый и рассудительный мозг будто бы ищет решения, как прекратить этот ураган эмоций. Но и в то же время мне совсем не хочется это прекращать!
Уф…
Дыши,
