Адептка второго плана - Надежда Николаевна Мамаева
Он приподнял бровь, но не стал допытываться. Библиотекарь же фыркнула, намекая, что ее рабочее время не безгранично. Я была девушкой понятливой: знала, когда нужно делать другим больную голову, а когда – ноги. И, быстренько подхватив сумку, ретировалась.
Только на пороге какая-то немыслимая сила заставила меня обернуться и… Инистый все еще стоял у стола, в полумраке читального зала.
Я же, мысленно махнув на все рукой, поспешила прочь, туда, где пище духовной предпочитали телесную.
Столовая встретила меня гулом голосов и запахом тушеной баранины, которая была не только вчерашняя, сегодняшняя, но и, вполне вероятно, что и завтрашняя… Во всяком случае, к ее аромату лучше всего подходило определение «душок».
Я, стараясь не смотреть в тарелку и не замечать вкуса мяса с овощами, начала жевать.
Взгляд блуждал по залу. Оказалось, что в дальнем углу зала сидел рыжий адепт – Ранских. Его нос уже не выглядел распухшим. Не иначе, заглянул к целителям? Он усиленно уплетал из тарелки, не замечая ничего вокруг. Я же посмотрела на платную часть зала. Серпент… Пардон, эльфиарий, судя по отсутствию свободных мест за столом, был в полном составе. Остроухие о чем-то усиленно переговаривались, но, когда мой несостоявшийся возлюбленный поднял на меня свой взор, я предпочла уткнуться в тарелку. От греха и дивных интриг подальше.
Доела я ужин в рекордные сроки, поймав себя на мысли, что здешними харчами заморить можно не только червячка, но и целого адепта. А после поспешила в общежитие, по дороге разволновавшись: почему это ба не подает признаков жизни. Или в ее случае правильнее будет – смерти? Все же столько веков как усопшая…
Так что едва добралась до комнаты, вывалила содержимое сумки на кровать: книги, перья, чернильницу, мешочек с прахом…
– Вильда, – позвала я, потормошив тот.
Призрачная выплыла из холстины, зевая, зависнув у изголовья.
– Чего?
– Уф. Ты тут!
– Правильно будет: ты здесь! – чопорно отозвалась бабуля.
– Правильно будет не доводить свою правнучку до паники. Ты куда пропала?
– Хотелось бы сказать, что на новый круг перерождения, но увы… Всего лишь впала в прострацию, пополняя резерв.
– Пока ты его пополняла, я все свои нервы потратила…
– Зачем за меня переживать, я же мертва, – удивилась ба.
Едва не выпалила, что я беспокоилась за нас обеих! И за Вильду, и за себя: как я без нее. Но вслух сказала другое.
– Ты здесь. Так что не гневи бога!
– Которого? – тут же уточнила смерть.
– Любого. К тому же, что до того, чтобы мне злить вышних: они вообще-то первыми начали, когда помогли моему убийце…
Я поняла, что спорить с ба бесполезно, и начала складывать все обратно в сумку, заодно и исписанные листы все разложила. Лекции – отдельно, черновик доклада – отдельно. Вот только ни в одной из стопок не было того, на котором я записала название сонного зелья. Но да ничего. Я и так его помнила.
Порешив на этом, я выдохнула и, взяв расческу, подошла к зеркалу. Ночная рутина… Расчесать непослушные волосы, а в нынешних обстоятельствах еще заодно проверить: реальна ли я.
С первым я справилась быстро, все же у меня, начиная с детства, имелся в этом деле немалый опыт. А вот по поводу второго были вопросы. Казалось, что мир вокруг с каждой минутой становится более осязаемым, настоящим. И я впервые задумалась: а что ждет меня, когда я вернусь? Долгое восстановление и не факт, что полное. Какой я буду после него? Смогу ли вообще ходить или останусь прикованной к постели? Обузой для родных… А здесь я могу позволить себе то, чего была лишена раньше. Хотя бы тот же быстрый бег. А еще куда-то исчезло чувство страха, которое было со мной всю жизнь, что один толчок в грудь остановит кардиостимулятор, что перегрев воздуха вокруг может убить, что пропуск плановой проверки может закончиться летально, а рамка металлодетектора – прикончить. Я совершенно забыла обо всем этом, словно и не жила со своим недугом с самого рождения.
Щетка, которой машинально водила по волосам, замерла. Глядя в свое отражение, чем-то очень отдаленно напоминавшее другую меня, замерла. У прежней Тамары были густые темные курчавые волосы от мамы. У Ким – тоже темные, но… другие. Нос стал утонченнее, черты лица – аристократичнее. Но внутри была все та же я. Дочь своих родителей. Одна из Оганесян.
Сглотнула ком в горле, вспомнив семью.
Я вернусь. Обязательно вернусь. Возможно, даже сегодня ночью, но до этого мига хочу насладиться свободой! И с такими мыслями решительно подошла к шкафу.
Вильда заинтересованно глянула на меня и, проплыв по воздуху от стола к шифоньеру, зависла сбоку вопросительным знаком.
– Что ты задумала, внучка?
– Хватит с меня физических пассивностей. Хочу пробежаться, – выдохнула я, глянув в окно, где над академией раскинулось небо, окрашенное в насыщенные оттенки позднего заката, от пурпура до глубокой синевы, на фоне которой были уже видны первые звезды.
– И то верно, – обрадовалась такому моему решению Вильда. – У мага должны быть сильны и дар, и дух, и тело. Потому как слабая и дряблая плоть не способна управлять своей силой в полной мере. А у тебя, как я убедилась, потенциал был неплохой…
– Откуда знаешь? – доставая с полки холщовые штаны и рубаху, судя по размерам, явно принадлежавшие Ким, спросила я.
– Так я же свою магию пропускаю по твоим энергетическим каналам… Они у тебя достаточно широкие, значит, твой дар был не меньше шестого уровня. Конечно, не моя девятка, но тоже ничего.
«Так вот почему каждый раз, используя дар Вильды, меня от макушки до пяток прошивает болью. Это просто каналы распирает под натиском ее силы», – подумалось вдруг, но вслух сказала другое:
– Какая разница от ширины протоков, если по заверениям лекаря мой дар выгорел?
– Много понимают эти целители, – фыркнула призрачная. – Они мне смерть пророчили от полученных ранений в очередном бою едва ли не чаще, чем враги! И хоть бы один оказался прав!
– А как ты умерла? – меня разобрало любопытство.
– Умерла? Нет! Меня нагло убили: отравили на пиру! Бах – и все! Я уже слушаю на том свете нравоучения праотцов за смертельную неосторожность.
– А что была за отрава? – ради интереса уточнила я, натягивая местную спортивную форму.
– Серебро, – нехотя фыркнула Вильда. – Пара унций.
– Но оно же вроде безопасно, из него даже посуду делают, – удивилась я.
– Это если ты из этой посуды ешь – безопасно, – фыркнула Вильда. – А если тебя столовым ножом со спины прямо в сердце пыряют – то не очень.
