Песнь бездны - Эмма Хамм

Потому что, судя по всему, она была извращенкой, которой очень хотелось, чтобы ундина опять на нее посмотрел.

Тяжело вздохнув, она покачала головой и остановилась перед ним.

– Я не знала, когда тебя ждать обратно.

В таком положении она даже была чуть выше его. Огромной рукой он вытащил себя на сушу почти наполовину. Извивающийся хвост исчезал в темной грязной воде за его спиной. Но под таким углом она смотрела прямо ему в лицо. Он был так близко, что она видела капли воды, стекающие с его волос по могучим плечам и собирающиеся во впадинке ключицы.

Ей хотелось попробовать эти капли на вкус.

Черт возьми, Аня, возьми себя в руки.

Он кивком показал на что-то справа от них.

– Ой, – прошептала она. – Ты принес мне рыбы.

Битси подсветила сбоку, заставив ее снова посмотреть на ундину. И тут Аня заметила, что он опять обводит взглядом ее тело, словно вспоминает, как она выглядит под одеждой.

Черный язык облизнул губы, и она не смогла не смотреть. На миг ей показалось, что на языке у него были неровности, и ей пришлось очень постараться, чтобы не сжать ноги снова.

Извращенка. Неправильно. Это существо не должно было ее возбуждать. Тем более что она знала, какие острые у него зубы и как давно он сражается с ее народом. Он убивал людей. Наверняка убил немало. Какая же она идиотка, что решила…

Он придвинулся к ней. На ее глазах мощный хвост свился спиралью, приподняв ундину и позволив ему нависнуть над ней. Плавное движение его тела, сантиметры между их лицами, а потом километры точеных мускулов, покрытых шрамами.

Подняв руку, он осторожно провел когтями вверх по ткани ее одежды. Аня чувствовала, как кончик его когтя задевает каждую пуговицу и щелкает ею о ткань, заставляя ее вздрагивать всем телом.

Наконец его коготь легонько, почти невесомо коснулся ее шеи. От каждого прикосновения по коже рассыпалось все больше мурашек. Аккуратно тронув ее за подбородок, он заставил ее посмотреть на себя.

– Ты бледная везде, – сказал он низким, рокочущим голосом, который отдался в ее теле ослепительной вспышкой жара.

– Люди вообще везде одного цвета. – Она откашлялась, пытаясь вспомнить, как дышать. – У нас нет расцветок, как у…

Она не договорила, потому что ее отвлекли черные полосы, идущие от его ключиц вниз до темного хвоста. Потому что в этом узоре были его жабры, и они шевелились. Чуть-чуть.

Сложно ли ему было находиться вне воды? Мог ли он вообще дышать?

Она хотела спросить, но тут его большой палец коснулся ее соска. Все ее тело словно прошило молнией, и она больше не могла думать. Даже шевелиться не могла, потому что он нажал туда еще раз.

– Но не здесь, – пробормотал он. – Здесь не бледная.

Черт.

Между ее ногами так резко собралась влага, что она сама поразилась. Вот уж никогда не думала… Не мог же он знать, что делал. Не мог понимать, что люди в этих местах очень чувствительны.

Ему просто было любопытно, и прикосновения у него были совершенно невинными. Она просто слишком много думала, но ей нужно было… нужно…

Сглотнув, она кивнула, все еще не в силах пошевелиться, поскольку его рука по-прежнему лежала на ее груди.

– Спасибо за рыбу.

Когда он не ответил, она снова заглянула в его голодные глаза. В них отражалась она – женщина с ярко-розовыми щеками, и румянец разливался от горла под воротник уродской ткани комбинезона.

Он подцепил когтем отворот этого воротника.

– Ты умеешь менять цвет, калон. Ужасно интересно, сколько их у тебя.

На этих словах он скользнул обратно в воду, оставив ее задыхающейся и такой красной, что кожа грозила вспыхнуть огнем.

Глава 15

Дайос

Мысли об этой женщине завладели им полностью. Даже когда Дайос не был с ней, он не мог заставить себя уплыть далеко.

Он спал над зданием. Замирал в воде, свесив хвост, как якорь, и оставался в таком положении. Даже его сны были полны ею.

Сверкание ее глаз, таких ярких и теплых, когда она смотрела на его тело. То, как ее щеки вспыхнули красным в непонятном ему предупреждении. В тот момент Дайос был более чем уверен, что это, скорее, цвет заигрывания. Может, девушка даже благоволила ему, но он старался держаться к ней боком, чтобы она не видела и не вспоминала про отсутствие руки. Чтобы ей казалось, что он спрятал ее за спину. Чтобы его уродство было скрыто из виду.

Как он ни пытался изменить свои сны, они не становились спокойнее. Она всегда ему отказывала, как и все остальные.

Слишком большой. Слишком опасный. Неподходящий партнер. Даже ахромо это понимала.

Впрочем, он ведь больше не называл ее так. Он прозвал ее калон, и теперь не мог избавиться от этого слова. Его маленькая калон. До чего же приятно было произносить это вслух.

От каждой мысли о ней в его груди разливалось тепло. Вне станции он позволял жабрам трепетать от нервной дрожи так, что вода вокруг побелела. Даже плавник на хвосте дрожал ради нее, как у впервые влюбившегося мальчишки.

Раньше Дайос никогда себя так не вел. Необходимо было взять себя в руки. Убедиться, что у нее нет власти над ним.

Зачем? Этого он не знал.

Нужно было отнести ее к остальным. Познакомить с Мирой, объяснить, зачем ее похитили. В конце концов, именно для этого он и отправился в Альфу.

По крайней мере до того момента, как Дайос увидел девушку. До того, как понял, что хочет сделать ее своей. Что море толкает его к ней.

Казалось, это судьба, и он едва справлялся с собой. Был настолько ошеломлен, что с трудом дышал в темной воде, которая становилась все более мутной с каждым движением его хвоста.

Но постепенно Дайос взял себя в руки. Он вернется к калон – нет, к этой женщине – и сообщит ей, что они уплывают. Оторвет свои ледяные когти от ее одежды, когда придет время отдать ее. И не обернется. Откажется от нее, как и предполагалось. Потому что такова его роль.

Ему было предписано пожертвовать всем ради других, чтобы ничто не мешало защищать их. Не было ничего важнее его народа. Уж точно не пара.

Подплыв к строению, он вынырнул из воды, готовый приказать ей собирать