Песнь бездны - Эмма Хамм

– Получилось? – выдохнула Аня и вытянула шею, чтобы посмотреть на коридор.

И сразу увидела. Вода откачивалась, механизмы вокруг пришли в движение, кто-нибудь другой наверняка это услышал бы. Здание сдвигалось, перестраивалось, и наконец-то перед ней открылась дверь.

В комнату хлынула вода и стекла́ в дыру в полу. За ней последовал порыв холодного воздуха, пахнущего водорослями и тухлой рыбой, но Ане было плевать. Потому что на другом конце коридора находилась комната. Неважно какая, – на станции стало больше места.

Подбежав к двери, Аня попробовала ступить в коридор. Пол долго был залит водой, а ей меньше всего хотелось провалиться сквозь проржавевший металл в мутную воду. Воображение уже рисовало, как сложно будет найти здание, как будет есть глаза мутная взвесь и как соленая вода исказит направление, откуда на самом деле идет свет.

А потом она утонет. Аня всю жизнь прожила в океане, но только сейчас поняла, что эта мысль приводит ее в ужас.

Но пол не провалился. Добежав до другого конца коридора, Аня с удивлением обнаружила там жилую комнату. Нацепив Битси на голову, девушка принялась осматривать помещение самым подробнейшим образом.

«Подключила жизнеобеспечение обратно, но только к этой комнате», – сказала Битси, когда Аня повернулась к койкам на стене.

Четыре спальных места, все из стали, которая не ржавеет веками. Очевидно, вода до этой комнаты не дошла, потому что кровати все еще были застелены, и одеяла выглядели очень прилично. За исключением пыли, разумеется, но это было поправимо.

Справа стоял потрепанный пластиковый столик, на котором были раскиданы карты. Битси эти карты тут же подсветила: «Смотри! Развлечение».

Аня покачала головой, стараясь не фыркнуть в ответ на шутку. Вдоль стены стояли шкафчики. Места немного, зато хоть какая-то польза.

В первую очередь Аня открыла шкафчики и провела пальцами по старым фотографиям внутри первого из них. Дружелюбного вида мужчина обнимал за плечи другого, немного моложе, и очень на него похожего. В шкафчике ничего не было, кроме запасного противогаза, – тоже, по сути, полезная вещь.

Аня с силой закрыла тугую непослушную дверцу. Она смутно припомнила, что дверца должна захлопнуться со звуком, но каким, она уже забыла.

А жаль. Может, этот звук отвлек бы ее от страшной мысли о скелете в одном из шкафчиков.

Нервно выдохнув, она открыла следующий. На этот раз внутри оказались рисунки, явно детские. Внутренняя сторона дверцы была так плотно ими заклеена, что они сошли бы за обои. Улыбнувшись, Аня перевела взгляд внутрь и удивленно ойкнула.

Одежда. Костюм был старый и вонял плесенью. На нагрудном кармане красовался символ Альфы – крылатая птица на фоне заката. Серый цвет ей не шел, а размер был мужской. Значит, костюм повиснет на ней мешком в одних местах и будет жать в других, но, по крайней мере, в нем теплее в этом холодном месте.

Наконец-то что-то полезное. А то Аня уже начала бояться, что придется завернуться в одеяло и молиться, чтобы не отморозить пальцы на ногах.

Аня начала стаскивать с себя костюм для дайвинга. Стянув его с плеч, она сделала передышку, поскольку костюм застрял на бедрах. Ее лифчик так плотно прилип к коже, что было противно, и она его быстро сняла, хотя соски превратились от этого в камушки, а мурашки на коже, казалось, останутся навсегда.

Протяжно выдохнув, Аня снова принялась стягивать костюм.

– Отопление, Битси? Это как бы тоже важно.

«Отопление включено».

– Очевидно же, что нет. Отсканируй.

Дроид просканировала окружение и высветила на линзе крохотные буковки.

– Увеличь.

Буковки стали капельку побольше.

– Битси, ты же знаешь, я это не прочту, – проворчала Аня, содрав наконец костюм с бедер. Тяжело дыша, она наклонилась и стащила одну штанину. – Увеличь.

«Одиннадцать градусов».

Слова наконец-то стали достаточно большими, чтобы их можно было прочесть.

– А я в одних трусах, промокшая насквозь, между прочим, – буркнула Аня.

«От такой температуры не умирают».

– Так включено отопление или нет?

На этот раз слова были подчеркнуты, словно Битси пыталась ей что-то доказать.

«Да, отопление включено. Для станции – это предел возможностей».

Отлично. Просто отлично. Она отморозит себе задницу, пытаясь выжить посреди океана. И с чего она взяла, что здесь будет лучше?

Волоски на коже встали дыбом от ощущения чужого взгляда. Безумие какое-то. И в этой комнате она тоже сходила с ума. Наклонившись снова, чтобы снять костюм со второй ноги, Аня с трудом высвободилась из него и отшвырнула злосчастную штуку в сторону. К ее удивлению, без влаги на коже она сразу почувствовала себя гораздо лучше, несмотря на холод.

Наверное, прорвала дырку, пока они плыли через острые кораллы. Иначе как объяснить, что вполне себе сертифицированный для такой глубины костюм промок изнутри.

Она зачем-то оглянулась на коридор, по которому только что пришла. Сама не знала зачем – шестое чувство подсказало. Потому что, подняв глаза, увидела красную чешую.

Красную чешую на черном теле и широко раскрытые нечеловеческие глаза, наблюдающие за ней с совершенно новым для них голодным выражением. Он осматривал ее с головы до ног, и его когти впивались все глубже в пол.

Издав странный булькающий звук, она прижала костюм к груди. Он смотрел на нее. Пялился. Хотел?

Да нет, быть такого не могло. Он же ундина. Скорее всего, ее тело казалось ему странным и неловким, а вовсе не желанным. А горящий взгляд – потому что он удивлен. И губы облизывает, рассматривая ее, потому что… есть хочет. Вот и все.

Но она не могла сдержать ответной реакции на выражение его лица. Сжав вместе ноги, она стиснула зубы, ругая себя за неправильное поведение. Она была человеком. Ей не следовало испытывать подобные чувства по отношению к чудовищному существу, которое ее похитило.

Но все равно Анин взгляд скользнул по рельефным мускулам его плеч, мощной груди, напряженному прессу, и руке, на которую опирался ундина. Пресс дернулся под ее взглядом, и она готова была поклясться, что он напрягся еще сильнее.

Отвернувшись, она спряталась от его взгляда, шагнула к шкафчикам, схватилась за висящую в них одежду и влезла в рабочий костюм, а потом еще и одеяло с одной из кроватей стащила на всякий случай.

Но, шагая обратно по коридору, Аня чувствовала себя так, будто натянула одежду, только чтобы укротить собственные эмоции. Это не от его глаз она скрывалась. Это она говорила сама себе, что теперь спрятана, а раз спрятана, то и