Темный голод - Кэтрин Диан

Ей улыбнулась женщина со светло-каштановыми волосами и бледно-зелёными глазами. Женщина была очень хорошенькой, её блестящие волосы были собраны в свободный пучок, и она была одета в свитер и джинсы. Клэр спрятала своё обнажённое тело так, чтобы его не было видно, хотя разглядеть можно было очень немногое. С Ноксом всё было по-другому.

— Привет. Я Мира.

Клэр уставилась на неё. Почему-то она не ожидала, что в доме будет кто-то ещё, хотя Нокс упоминал о ком-то, кто здесь работал. Пенни? Мира тоже здесь работала?

Нет, она сказала, что живёт здесь. Сколько ещё людей здесь жило? На рисунке дом казался большим.

— Я так рада, что ты здесь, — сказала Мира.

— Где он?

— Нокс?

— Да.

— Я точно не знаю. Прости.

Клэр моргнула. Она ожидала ответа, по крайней мере, лжи.

— О. В его записке говорилось, что он уходит.

— Раз уж он ушёл, не хочешь посидеть со мной? Я могла бы показать тебе кухню.

При упоминании об еде у Клэр заурчало в животе. Она съела один из батончиков мюсли, но он ей не понравился, и она была очень голодна.

Мира улыбнулась, как будто услышала, что у Клэр урчит живот.

— Кухня находится в конце коридора.

Клэр знала это по карте. Она правда хотела пойти. Теперь, когда она посмотрела на Миру и ей понравилось её лицо, она не хотела оставаться в комнате одна.

Но Клэр всё равно должна была знать.

— Если я не захочу, ты уйдёшь?

— Конечно. Ты хочешь, чтобы я ушла? — Мира попятилась назад.

— Нет! Пожалуйста, не надо.

Мира остановилась.

— Хорошо.

Клэр прикусила губу, но была вынуждена остановиться, когда острый зуб уколол её. Это застало её врасплох.

Мира, казалось, заметила это, потому что её улыбка была… не грустной, может быть, но и не совсем счастливой тоже.

— К этому трудно привыкнуть.

Клэр закрыла дверь, не желая обсуждать это. Потом она начала беспокоиться, что Мира уйдёт. Она открыла её снова.

— Не уходи.

— Я не уйду. Не торопись.

Клэр озадаченно закрыла дверь. Она вернулась к кровати, где рядом с ней лежал пакет. Она достала пару розовых спортивных штанов и белую кофту с длинными рукавами. Цвета напомнили ей униформу из закусочной Бетти, но она всё равно надела их. Там также были спортивный бюстгальтер и нижнее бельё, но ей не хотелось их надевать.

Она с любопытством порылась в сумке и нашла шампунь и кондиционер. Она хотела понюхать их, но боялась, что Мира уйдёт, несмотря на своё обещание. Там были и другие вещи: бритва, зубная щётка, расчёска для волос, лосьон.

Это заставило Клэр задуматься о своих вещах, о расчёске, лежащей на ободранной раковине в ванной комнате её квартиры. Вернётся ли она когда-нибудь туда? Хотела ли она этого?

Нет, решила она. Она не хотела. Там не осталось ничего, что могло бы что-то значить для неё.

Обеспокоенная тем, что Мира может уйти, Клэр поспешила обратно к двери. Она снова приоткрыла её, на всякий случай, если в коридоре никого не было.

Мира улыбнулась.

Клэр открыла дверь до конца. Когда Мира отступила ещё немного назад, Клэр оглядела коридор. Старомодные бра излучали мягкий свет. Справа от неё было ещё несколько дверей, а через коридор окна выходили на квадратное открытое пространство, которое было обозначено как «внутренний двор».

Кухня, согласно карте, находилась слева, и Клэр посмотрела в ту сторону, чтобы увидеть яркий свет.

— Пойдём? — спросила Мира.

— Да.

Мира направилась в сторону кухни, медленно и непринуждённо. Клэр это понравилось, и она последовала за ней.

Они вошли в красивую, просторную кухню. Клэр знала, что дом большой, но не ожидала, что он будет таким изысканным. Столешницы и остров были отделаны чёрным мрамором с золотыми прожилками. Холодильник, плита и другая кухонная техника выглядели дорогими из-за своей глянцевой черноты и матовой нержавеющей стали, и всё было чистым. На другой стороне кухни стоял широкий стол, а за ним открывался ещё один коридор, который, как было указано на карте, вёл в другие комнаты.

Но на самом деле Клэр пугали массивный каменный камин и французские двери, ведущие в «кабинет». Не говоря уже о коридоре, который вёл к лифту.

Лифт. В доме.

Комната Нокса была почти пустой. Клэр и не подозревала, что находится в особняке. В некотором смысле, это её беспокоило. Другие места, где её держали, тоже были необычными.

Но её никогда не водили на кухню. За исключением того, что кухня была слишком хорошей для такой, как она. Пребывание на кухне казалось почти… нормальным.

Мира сняла чайник с плиты и наполнила его водой из раковины.

— Я знаю, что уже поздновато, но я люблю пить чай всю ночь напролёт. Ты любишь чай?

Клэр чуть было не отказалась, но тут она увидела белый фарфоровый чайник с нарисованными на нём розовыми и зелёными цветами. Он стоял на столике вместе с несколькими чайными чашками, блюдцами и прочим. Там были такие же кувшинчик, сахарница и маленькие серебряные ложечки. И тарелка с шоколадным печеньем.

— Да.

— Ты уверена? Я могу предложить тебе что-нибудь ещё. Молоко? Газировку? Кажется, там есть клюквенный сок. И вино, если у тебя такое настроение.

— Нет, я хочу чаю. Пожалуйста.

Мира улыбнулась.

— Конечно.

Клэр скрестила руки на груди, чувствуя себя неловко. Она стояла на незнакомой кухне с незнакомкой. И, конечно, Мира казалась милой, но она была… вампиром.

Это слово было легко произнести, когда она злилась. Сейчас всё по-другому.

И дело не только в Мире.

Нокс сказал, что в Клэр течёт кровь вампира, что она всегда была такой, но что её… вампирство?…спало. Или что-то в этом роде.

Внезапно Клэр представила осоловелое лицо своей матери, когда она говорила: «Маленькая девочка-вампир».

— Не хочешь поставить чайные принадлежности на стол? — предложила Мира.

— Хорошо, — это дало Клэр возможность чем-то заняться, чем-то нормальным, и помогло отодвинуть неприятные мысли на задний план.

Клэр перекладывала предметы по одному, бережно с ними обращаясь. Она никогда раньше не пользовалась чайником. Он выглядел старинным.

— Этот чайный сервиз принадлежал моей матери, — объяснила Мира, видимо, заметив интерес Клэр. — До её смерти мы часто пили чай вместе. Мне он нравился.

— Он очень славный, — Клэр почувствовала, что это было глупо с её стороны; она не умела поддерживать разговор. Вот почему она никогда не получала хороших чаевых в закусочной. Она мало говорила и мало улыбалась.

Не то чтобы она этого не хотела. Она просто не знала,