Горный цветок - Ольга Шах
Бедняжка Ранни тихо пискнула и быстро скрылась из вида, чем изрядно позабавила и меня, и моего супруга, который с заспанным видом пытался сесть на кровати. Нога, не гнущаяся в колене, мало способствовала его попыткам, но он не был бы собой, если бы через полчаса не был готов к тому, чтобы покинуть мою комнату.
- Бодр и свеж, в штанах цвета беж, - с завистью посмотрев на него, процитировала Маяковского – мне, как «сове», было сложно прекрасно чувствовать себя по утрам.
Впрочем, отец тоже сиял от счастья, хотя братья выглядели какими-то пришибленными. Я уже начала догадываться, в чём тут дело, и заявление родителя подтвердило мои предположения – эти двое всё же сделали свой выбор – Лейву досталась пухлая крошка Тёрнеров, а Ингвару – долговязая и очень скромная купчиха из клана Белтейн. Хотя, может быть, и наоборот. Мне кажется, они и сами толком не поняли. Хотя, это были такие мелочи, что вообще, не стоили обсуждения. Зато теперь клан Олвудов мог по праву считаться самым сильным кланом всей Нортмандии, а то и чего доброго, попытаться стать Верховным Правителем! Я мысленно присвистнула от неожиданности, потому что ранее подобные мысли меня не посещали. Кажется. Впрочем, судя по задумчивому выражению лица, подобные мысли пришли в голову только и Маркасу, братья были в прострации, секретарь, господин Мардел, печально обозревал свой сюртук, а будущие родственники уже покинули наше общество, мотивируя это предстоящими радостными хлопотами.
Как бы то ни было, но лорд Свейн выглядел до чрезвычайности благодушно и потому поинтересовался у нас с Маркасом планами на ближайшее время.
- Боюсь, что отправиться в столицу и представить мою супругу обществу в ближайшее время будет весьма затруднительно, - вежливо улыбнулся мой супруг, жуя столь любезную его сердцу кашу.
- Наша травница Асвейг – потомок тех людей, что жили до того, как мы ступили на эти земли и принесли имя Великого, - с умным видом сообщил папенька, - думаю, что она за несколько месяцев поставит тебя на ноги, сынок!
Все согласно покивали головами, мол, как же иначе.
- А ты, дорогая дочь? Возможно, у тебя есть какие-то мысли или пожелания?
Я равнодушно пожала плечами и пробурчала, что в моих покоях неплохо бы озаботиться хотя бы незначительным, но ремонтом, если уж я планирую тут жить:
- Каменные полы, стены не оштукатурены, живём, как в каменном веке.
- Вот и славно, дорогая! – сообщил папенька, не слишком понимая, что же мне не так. – Я велю, чтобы всё было так, как ты захочешь.
Я закивала головой, подумав о том, что у меня есть шанс пригодиться хотя бы в отдельно взятом месте, на масштабную переделку мира я и не замахиваюсь, конечно.
Глава 17
- А с чего конкретно ты планируешь начать? – с удивлением спросил Лейв.
Судя по всему, старшего братца никогда не посещали мысли о возможности внесения изменений в привычный ход вещей. Я задумалась – конечно же, я тоже не считала себя великим строителем-архитектором, однако…
Наш дом на Мясницкой до Революции являлся доходным домом купеческой семьи Волобуевых. То есть, маленькие конурки, в которых зачастую можно было только впихнуть кровать с деревянной спинкой и сундук, служивший одновременно шкафом для одежды, креслом для посетителей и даже обеденным столом, сдавались внаём всем, кто мог заплатить за это пятирублёвку. Правда, были в этом доме и весьма приличные апартаменты, которые и приносили большую часть дохода. Конечно, после семнадцатого года новое правительство сочло, что всё, что когда-то принадлежало помещикам и купцам, должно быть национализировано и передано в мозолистые руки трудового народа. Сами Волобуевы, по слухам, отнеслись к этой затее весьма скептически и ушли вместе с Врангелем за границу, показав тем самым своё несогласие с политикой большевиков. Недвижимость их пришлась очень кстати растущей столице молодой республики. Как это ни странно, но сам дом весьма незначительно пострадал от новых жильцов, которые теперь там проживали. На первом этаже остался здоровый крюк, на котором когда-то красовалась хрустальная люстра на сто свечей, а во всех комнатах первого, второго и частично третьего этажа даже были трубы, ранее подключенные к установке парового отопления. Сама установка когда-то находилась в подвале и была рассчитана на обогрев апартаментов тех людей доходного дома, которые были в состояние это оплатить. Роскошь, что ни говори! Впоследствии следы этой роскоши были уничтожены, как пережитки старого режима, апартаменты делились перегородками на несколько крошечных клетушек и заселялись тем самым трудовым народом, ради которого и свершилась Революция. В одной из таких комнаток и прошло моё детство – большое красивое окно с низким подоконником, потолки с изящной лепниной, изображающей пухлых младенцев с крыльями и какими-то дудками или ангелочков, играющих на арфе, а на полу был самый настоящий паркет. Красивый, с досками разного цвета, складывающийся в затейливый орнамент. И маленькая печурочка, которую мы зимой топили дважды в день. На ней же пристраивали котелок и готовили пищу, удобства были на улице, во дворе, рядом с сараем.
Впрочем, это всё лирическое отступление. Дело в том, что, когда доски пола стали скрипеть, отец вскрыл пол и заменил несколько прогнивших досок на новые, тогда-то я и рассмотрела всю «изнанку».
Не могу сказать, что все с энтузиазмом кинулись помогать мне в осуществлении задуманного, скорее наоборот – в качестве реакции была задумчивая осторожность со стороны работников и равнодушие со стороны наших домочадцев. Мол, хочет возиться со всяким неженским делом, так пусть её. Глядишь, замужество это, ещё может чем-то полезным обернуться.
Впрочем, мне было искренне наплевать на то, что думают окружающие, лишь бы не мешали. Возможно, примерно такой точки зрения придерживались и остальные, потому что инициативу лишний раз старались не проявлять, но, если надо, сделают. Все эксперименты и нововведения, как водится, я решила начать со своих комнат. Осторожно узнала у Маркаса, что далеко не все придерживаются той точки зрения, что нужно жить по заветам предков, и в столице всё довольно прилично. Во всяком случае, домов с каменными полами он не припомнит. Прослышав про это, родитель категорически настоял на том, что мы - также люди, близкие духу реформ и вообще, всяческого прогресса. После чего мне был выдан карт-бланш на любые изменения. Подразумевалось, конечно, что подавать идеи и осуществлять общее руководство будет
