Горный цветок - Ольга Шах
Я с досадой поднялась, подождала, пока Маркас, периодически кривясь от боли в раненой ноге, медленно поковылял к выходу, и отправилась следом. «Ну, ничего страшного, на самом деле, попрошу Ранни принести нам что-то съедобное из кухни», - размышляла я. Не знаю, как Маркас, но лично я не пострадаю от того, что придётся есть в своих комнатах. С некоторым удивлением я поняла, что теперь мои комнаты принадлежат и супругу в том числе. Он придержал передо мною двери и ехидно присовокупил, что чрезвычайно сожалеет о том, что не повёл себя так, как подобает благородному человеку, и не донёс меня до спальни на руках.
- Ты, главное, сам не упади, - широко улыбнулась я.
На что последовали жаркие заверения о том, если он и упадёт, то только от нежных чувств ко мне. примерно так, перешучиваясь и улыбаясь для того, чтобы сгладить чувство неловкости, мы оказались в спальне. Очень жаль, но Ранни, которая должна была принести нам поздний ужин, в комнатах не наблюдалось. Зато был Маркас, который после некоторой заминки сообщил, что он должен помочь мне разобрать причёску. Я равнодушно пожала плечами. Точно, кажется, папенька что-то упоминал про этот странный ритуал. Впрочем, кто я такая, чтобы ломать верования и многовековые устои? Хотеться есть стало совсем уж неимоверно, и я тоскливо посмотрела на дверь, размышляя о том, насколько это будет воспитанно, если я зайду на кухню и попрошу еды.
Очевидно, мой желудок решил, что я думаю слишком долго, поскольку громким бурчанием дал понять, что вопрос пропитания с повестки дня пока никто не снимал. Я смутилась и пробормотала, что сожалею о том, что нам так и не удалось поесть, и теперь нам самим стоит подумать о собственном пропитании.
- Отлично! – кивнул головой Маркас. – Я всегда считал, что в воровстве нет ничего дурного. К примеру, можно отбирать еду у богатых и отдавать её бедным. Допустим, таким, как мы.
Я уставилась на доморощенного Робин Гуда и категорически отказывалась понимать, что он имеет в виду. Почему непременно воровать? Ведь можно просто попросить её на кухне. Оказывается, что во избежание мелких краж и саботажа, после ужина кухню закрывают на замок.
- Предлагаю устроить взлом и хищение! – выдвинул гениальную идею Маркас.
Я недовольно поправила его, что хищения, как такового, не будет. Во-первых, это дом моего отца, выходит, что частично и мой тоже. И потом – такие факты – их ещё доказать надо, да и потерпевший в том не заинтересован. Одним словом, ничего, кроме общественного порицания, нам не светит, и то, лишь в том случае, если застанут на месте преступления. А это, ну, как максимум, административка. Одним слвом, я решительно поднялась со стула и заявила, что тяжесть наказания меня не остановит. Но, если он захочет мне помочь, пусть отправляется следом. Он хотел, очень хотел, и неудобство в использовании костылей не посчитал причиной для того, чтобы оставаться в комнате.
Звуки праздничного застолья остались где-то позади, а на дверях кухни действительно висел пудовый замок.
- Ты смотри, - наставительно пробурчала я и подняла вверх указательный палец, - металла на замок не пожалели, это точно. Однако, «большой» не всегда равно «надёжный»! То есть, внутри простой пружинный механизм, открыть который смог бы любой человек.
С этими словами я вытащила булавку и, поколупавшись пару минут, замок медленно открылся.
Маркас довольно сверкнул глазами, заявил, что он не ошибся в выборе супруги. Я же, польщённая похвалой, сказала, что я так, просто, для дела нужно было в своё время и до звания «медвежатника» мне было ох, как далеко. Однако, Маркас, внимательно осматривая ближайшую кладовую и выходя оттуда с кольцом колбасы, попросил, чтобы я не скромничала. Затем мы прихватили хлеба и вина, и решили вернуться обратно, где и начался свадебный пир. Утро следующего дня застало нас благостными, сытыми и зевающими от недосыпа. Так прошла наша первая брачная ночь.
Утро же застало нас, активно торгующимися на тему того, кто и как будет располагаться для отдыха. Мой дорогой супруг со смущением признался, что теперь он будет жить в моих комнатах и надеялся, что не стеснит меня своим присутствием. В конце заверил меня в том, что он мог бы великолепно себя чувствовать вот на этом милом диванчике в моей гостиной. Я внимательнейшим образом осмотрела предложенный предмет, больше напоминающий деревянную лавку для посетителей в нашем Управлении на Петровке, чем на то место, где можно с комфортом отдыхать. Поэтому, разом закончив прения, постановила:
- Глупости не говори, пожалуйста! Уверяю тебя, папаша меня за такое отношение по головке не погладит, тем более теперь, когда ему удалось столь удачно меня сбагрить, выдав замуж… за сына самого настоящего главу Палаты Лордов. Да не чего-нибудь, а самой великой империи!
Последнее я сообщила, наставительно подняв палец вверх, как бы намекая на то, что это было о-го-го как круто и престижно, после чего добавила:
- … и вообще, если ты полагаешь, что я накинусь на тебя с требованием о немедленном исполнении супружеского долга, то вынуждена порадовать: увечные вызывают у меня в душе только лишь нежный трепет и желание обогреть, - я сонно зевнула и постаралась сделать это прилично.
Маркас неожиданно смутился, хотя я ожидала что-то едкое в ответ:
- Хм, мне остаётся только надеяться на то, что душевный трепет – это не самые сильные эмоции, которые я смогу вызвать в тебе, дорогая супруга.
Проснулась же я раньше запланированного от того, что кто-то осторожно скребётся в дверь и голосом моей кормилицы что-то бормочет. Я приоткрыла дверь, за ней действительно оказалась Ранни, которая со смущённым видом теребила свой фартук. Оказалось, что это папенька желает знать, намерены ли мы выйти из комнат и почтить своим присутствием хотя бы дневную трапезу.
- Пусть даже не рассчитывает лорд Свейн на нечто подобное, - сонно
