Эсперанса - Наталья Шемет
— Как вы, люди, верите в сказки… никакой пеной морской я не стала. Я, конечно, должна была бы забыть его — но и на это у меня не хватило сил. По сей день помню. Правда, он давно умер. Век человеческий короток — наш намного длиннее. Больно знать… что его нет. Но еще больнее было бы забыть его, веришь? Иногда приплываю сюда — но ты первая, с кем мне удалось поговорить о нем. Спасибо тебе.
— Спасибо… за что?
— Понимаешь, мой народ никогда не одобрял этого выбора. Я так и осталась одна — после того, как он женился. Навсегда… с памятью о нем, о нем и о своей любви. Если бы он хоть немного тоже любил меня… мне было бы легче…
— Ты могла что-то изменить…
— Могла. Найти силы в себе забыть его — и жить дальше. Счастливо. Но… не смогла. Я выбрала жить и помнить его. И то, как сильно я его любила. Это… больно. Но, это же и сладко одновременно.
Женщина почувствовала, что любовь и горечь русалки сильнее всего, что может быть на свете — сильнее ее собственного чувства, сильнее этого моря и сильнее самой жизни… но сколь горька эта любовь — нет, человек такое вынести не в силах… она не в силах. Нет, не сможет… Рано или поздно он тоже женится на другой. И она останется, как эта русалка, — одна. Навсегда. Со своей любовью и со своей печалью, и с памятью о нем…
— Сегодня совершенно удивительная ночь, — прошептала русалка. — Странная такая… Такое чувство, что любовь — взаимная — где-то существует… наверное, нужно только быть чуточку сильнее. Никто не знает, где она ждет тебя — твоя любовь. Как и я не знала, что полюблю, когда впервые встретила его… сегодня я как-то особенно могу ощутить тепло волн и видеть свет ночного неба, любоваться сиянием звезд и вспоминать, как обнимала моего… принца.
— Ты так сильно любила его?
— Я любила его.
В этих трех словах было все.
— Но ты даже не боролась! — женщина вспомнила сказку, вспомнила, как несправедливо в ней обошлись с русалочкой — вспомнила, как в детстве всегда плакала над этой историей. И пускай сейчас она слышала совсем другой рассказ — смысл оставался все тем же.
Русалочка грустно улыбнулась.
— А зачем? Бороться можно за любовь. А он никогда меня не любил.
Что тут скажешь? Что ответишь, что возразишь? Женщина развела руками:
— Но это… это же несправедливо! Ты отдала любовь, жизнь, в конце концов… Да, жизнь! Это же не жизнь — так, как сейчас! А все получила она — даже не пошевелив пальцем! Что же осталось тебе?
— А мне осталось его счастье. Я видела, что он любит ее — только за что, так и не поняла. Она была не так красива, как я… и совсем не умела плавать. У нее был очень резкий смех. Совсем не мелодичный. Мой смех когда-то нравился ему… Знаешь, я так давно не смеялась… Но она… она смогла сделать его счастливым. У них родилось пятеро детей. Это и есть самая большая награда для меня. Я бы не смогла дать ему ничего. Даже моря не смогла бы — он бы не выжил.
Женщина молчала. Русалочка снова улыбнулась, прощаясь.
— Скоро утро. Мне пора. Пора и тебе.
— Я перепишу финал, — то ли ей, то ли себе вдруг пообещала женщина.
— Как хочешь, — сказала русалочка. — Если сможешь. Твоя жизнь. Твой выбор. Просто знаешь… мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что любовь нельзя заслужить, даже если отдашь всю себя, всю жизнь даже если отдашь… Любят не за что-то. Любят… просто так.
— Попробую переписать… я попробую! Свою… а твою? Можно что-то сделать?
— Нет, — покачала головой русалка. — Вряд ли что-то изменится. Ты перепишешь финал своей сказки, а это — моя жизнь.
Женщина долго смотрела вслед русалке. Вот ее уже и след простыл — вернее, море стало спокойным, не слышен плеск, стало тихо-тихо… и среди разливающейся вокруг тоски и печали нарастало что-то удивительное. Живительное, новое, свежее, как… рассвет.
Каким-то волшебным образом звуки ночных гуляний исчезли — еще до того момента, когда появилась русалка. Правда, женщина поняла это только сейчас.
Еще некоторое время она сидела на камне, ноги касались теплой воды. Море было нежным и ласковым, словно голос русалочки, которая не то привиделась, навеянная жарой, морем и романтикой летней ночи, не то на самом деле приплывала и только что рассказывала свою печальную историю.
Женщина поднялась с камня. Музыка и шум понемногу возвращались в мир. А с ними в душе зрело решение — решение, принятие которого еще несколько часов назад казалось совершенно невозможным.
Уйти. Уйти, бросить все, зачеркнуть, забыть…
Нет.
Она не забудет — она на самом деле очень сильно его любила. Нет… просто любила. Любила так, что, наверное, как и русалочка из сказки, готова была бы отдать и голос, и жизнь. И, как эта русалка, готова была отдать всю себя — забыть о себе и раствориться в нем. Что она и делала… все эти годы.
Женщина смотрела на море и видела глаза русалки, слышала ее тихий печальный голос, и внезапно показалось, что сегодня ночью она встретила саму себя — ту, которой она должна была бы стать вскорости. Не-человеком, просто существом, полуженщиной, ненастоящей, навсегда потерявшей себя. Готовой на все ради того, кто ее не любит — и никогда не любил. И, оставь он ее сейчас сам, она бы, наверное, так никогда и не оправилась — и, навсегда, бы растворилась в своей тоске, печали… и любви.
И в одиночестве.
Нет.
Она еще жива. И почему-то жить очень хочется! И узнать, что же это такое — когда любят тебя. Не за что-то — просто так, за то, что ты есть на этом свете.
Женщина вернулась в отель. Его не было — вечеринка, плавно превратившаяся в «утренник», все еще гудела. Громыхала музыка, слышались смех, возгласы, кто-то подпевал, пытаясь перекричать… переорать музыкантов. Надо же. У кого-то еще за всю ночь сумасшествия не сел голос…
Она прошлась по номеру. Посмотрела на кровать — что же, последнюю их ночь она запомнит — это было чудесно. Пускай так. Пускай…
И стала собирать вещи.
Поздним утром на вокзале курортного городка, недалеко от того места, где располагался пятизвездочный отель, сидела женщина.
