Сферы влияния - Екатерина Сергеевна Коновалова (Гитман)
Он ни в кого не обратился, а спокойно пояснил: — Потому что это не моё. Я хочу спасать людей, а не волочь их на допросы, — поймав удивлённый взгляд Гермионы, он стушевался и добавил менее уверенно: — Я не сам догадался. Только после разговоров с Дереком. С целителем Смеллвудом. — Это его идея? — спросила Гермиона. — Нет, — тут же покачал головой Гарри, — он только спросил меня, доволен ли я результатами своих трудов, а потом… Я уже сам думал об этом. Я… мне лучше не пользоваться непростительными заклятьями, не встречаться с дементорами и не… — он попытался подобрать слова, — в общем, я и так — тот ещё псих. Лучше не усугублять.
Пока Рон и Гермиона осмысливали новость, Джинни взяла Гарри за руку и сказала: — Ладно. Думаю, не худшая идея. Чем займёшься? Может, отдохнёшь немного? Мы могли бы заняться ремонтом этого дома… — Не сейчас, — он сжал её руку в ответ, и, хотя жест был совершенно невинным, Гермиона почувствовала желание отвернуться, словно увидела что-то слишком личное, — мне нужно дело, которое как следует загрузит мой мозг. И я… — он вздохнул, — я уже подал прошение принять меня на курсы целительства в больнице Святого Мунго. Дерек согласен лично заниматься со мной зельями и ментальной магией, а с чарами у меня всё отлично. И… я получил от них ответ сегодня. С понедельника я начинаю учёбу. — Целитель… — протянул Рон. — Офигеть.
Гермиона выдавила только: — Здорово, Гарри.
Она была поражена — и не была уверена в том, что ей самой хватило бы мужества на подобное. Пять лет отдать любимому делу, а потом резко бросить его — и начать учиться чему-то новому. Согласиться на занятия теми науками, которые даются хуже всего. — Думаю, это надо отметить! — заметил Рон, и с ним бурно согласились.
Кикимер подал соки, от огневиски дружно решили отказаться, как и от любого другого спиртного: Гарри, пока не закончено лечение, были запрещены стимуляторы любых видов, а пить без него было бы невежливо.
Обед постепенно перешёл в поздний ужин — разошлись они только к часу ночи.
Рон аппарировал их с Гермионой в центр её гостиной и, не говоря ни слова, жадно поцеловал. Гермиона всхлипнула, прижимаясь к нему изо всех сил — она соскучилась по нему. По их близости. Она быстро, даже торопливо дёрнула ворот его мантии, а потом одним желанием, сырой магией расстегнула все пуговицы. Рон выругался сквозь зубы и схватил её за запястья, прижался губами к ладоням и отпустил, зарылся пальцами в волосы, освобождая от заколки, и привычным движением расстегнул её мантию. Прохладный воздух заставил Гермиону вздрогнуть — а жаркие губы Рона вырвали тихий стон. Он постепенно опускался на колени, целуя губы, шею, грудь, живот. Жёсткие волосы щекотнули кожу. Гермиона вцепилась в них, потянула на себя. Рон запрокинул голову назад, и Гермиона опустилась к нему на колени и требовательно поцеловала, прикусила нижнюю губу. — Я скучал, — шепнул ей Рон на ухо, подхватил под бедра и аппарировал в спальню, уронил на заправленную постель, навис сверху, чуть улыбнулся, пальцем провёл по застёжке бюстгальтера спереди и скомандовал: — Алохомора.
Гермиона тоже улыбнулась, подумав, что, наверное, эта их шутка никогда не потеряет актуальности, но почти сразу забыла об этом, потому что вслед за мгновением боли — ей всегда вначале было немного больно, — пришло всё нарастающее чувство близкого восторга. Рон зажмурился и ткнулся лбом ей в плечо, она прижалась виском к его виску, закусила губу, чтобы сдержать вскрик — и шумно выдохнула, достигая оргазма одновременно с Роном.
Он снова поцеловал её, передвинулся в сторону и обнял. Гермиона откинулась на подушку, пощёлкала пальцами, пытаясь призвать палочку, но не сумела — не хватало сосредоточенности. Рон без слов протянул ей свою, и она направила её себе на живот, проговорив противозачаточное заклинание, после чего расслабленно положила голову Рону на плечо. — Если ты и дальше продолжишь работать сутками — о долгом и медленном сексе мы можем забыть, — заметил он с насмешкой. — Я подыщу тебе подходящее зелье, — ответила Гермиона. Рона на долгие словесные игры не хватало никогда, поэтому без лишних разговоров он схватил её за нос — и тут же отпустил и состроил очень умильную физиономию. И Гермиона, уже собравшаяся сообщить, что сейчас завяжет ему уши бантиком на затылке, только щёлкнула его по лбу и прикрыла глаза.
Вообще-то, нужно было подняться и сходить в душ. Или хотя бы вернуться в гостиную, забрать из кармана мантии волшебную палочку и наложить очищающие чары. Но совершенно не хотелось этого делать. Она пообещала себе, что полежит ещё минутку — и сделает всё, что нужно, но через минуту уже не сумела разлепить глаза. Где-то в полусне услышала тихое: — Я тебя люблю, — и, кажется, скрипнула кровать и стало прохладней, а потом снова — тепло и спокойно.
Проснулась Гермиона по будильнику, как и всегда. Рон дрых, не обращая на писк никакого внимания, а мантия и палочка Гермионы лежали на стуле возле кровати.
После непростого понедельника понеслась ещё более безумная неделя. Нужно было решать проблему маггловского правительства и воздействия на него. Для встречи с Майкрофтом ей требовалось максимум сведений — поэтому, сцепив зубы, она решила начать с мистера Грейвза.
Как и у всех членов тайного совета — для себя Гермиона решила называть эту группу, стоящую во главе маггловской Британии, именно так, — у него было мало информации в досье. В основном — сухие биографические факты по типу «родился-учился-женился». Хотя, нет — последнего пункта как раз не было, а в графе «Отношения» красовалась рукописная пометка о возможной интимной связи с Рудольфом Холмсом. Мистер Тревис, когда Гермиона пришла к нему за консультацией, только пожал плечами и сообщил: «С семидесятых годов у магглов это не запрещено. За это больше не сажают в тюрьму». Будь на то воля Гермионы, она предпочла бы не думать об этом ни одной минуты: в её картине мира отношения между мужчинами остались где-то во временах Древнего Рима и исключительно в книгах вроде «Золотого осла» — и никак не в реальной жизни. Но её предпочтения не играли никакой роли — нужно было понять, что из себя представляет мистер Грейвз и может ли он помешать смещению Рудольфа Холмса с его места.
