Венец безбрачия - Полина Ром
- Успокойся, я справлюсь… - с тяжёлым вздохом ответил блондин.
Встревоженная непонятными словами Альда поплотнее закрыла дверь к ним в комнату и вопросительно глянула на меня. Я с недоумением пожала плечами, показывая, что тоже ничего не поняла. На самом деле я подозревала, что барон Леон Тенгер хочет обсудить возможность брака между нами и что-то объяснить мне. Но присутствие сестрицы ему мешает, а он почему-то торопится…
Утром следующего дня Генрих Клинген и в самом деле решил эту проблему! Сразу после завтрака, как только мы отпустили горничную и заняли свои места, он заявил:
- Прелестная госпожа Альда, я чувствую себя гораздо лучше благодаря вашим стараниям, а главное – вашему присутствию! Но ещё мой отец учил, что даже после серьёзных ран нельзя залёживаться в кровати – это сильно ослабляет воина. Но и ходить одному по совершенно незнакомому замку… да и без вашего присмотра, госпожа Альда, я буду себя чувствовать брошенным и одиноким, - он посмотрел ей в глаза, дождался милой улыбки и потупленного взора и «добил» сестрицу: – Вы не могли бы прогуляться со мной по коридору? Смею вас заверить, что вашей репутации ничто угрожать не будет – мы оставим дверь в комнату, где останется ваша сестра, открытой!
Мы с Альдой вышли из комнаты и отправили туда лакея, чтобы он помог одеться раненому герою. Альда, испытывая какое-то странное возбуждение, бегом метнулась в свою комнату и через некоторое время вернулась, ещё сильнее благоухая духами и прикрепив на грудь довольно роскошную и крупную брошь – ту самую, что муттер одевала на бал.
Дверь в комнату действительно оставили распахнутой, а сестрица принялась выгуливать господина барона по длинному и широкому коридору. Она по-прежнему часто и заботливо спрашивала, как чувствует себя дорогой барон и не кружится ли у него голова? И не лучше ли ему вернуться и лечь, и если ему плохо, она вполне готова подставить ему своё плечо и помочь дойти до кровати…
Барон что-то благодарно бурчал в ответ и по звукам их голосов, которые то удалялись и становились почти неслышимыми, то приближались к распахнутым дверям комнаты и тогда казалось что Альда бубнит у меня над ухом, я вполне спокойно определяла, в какой части коридора они сейчас находятся.
Сегодня барон Тенгер выглядел немножко лучше, чем предыдущие дни. По словам горничной ночью у него не было жара и хотя он по-прежнему был бледен до синевы, дремать явно не собирался. Я сидела рядом с ним молча и несколько раз поймала брошенный искоса взгляд. Мне казалось, что барон ожидает моих вопросов. Но я совершенно точно не собиралась первой начинать разговор и терпеливо ждала, пока гость «дозреет». Судя по тому, что это не я кинулась ему на колени, умоляя взять меня замуж, а он схватил за руку и сделал это торопливое предложение – его нужда была больше моей.
«Сладкая парочка» прошла по коридору раз, и другой, и третий…
В комнате висело плотное молчание, и я даже засомневалась в собственных выводах. А точно ли барону так уж нужна жена? Может быть это была просто глупая шутка?
- Госпожа Софи…
Я металась в сомнениях, и когда барон заговорил – вздрогнула от неожиданности. Похоже, он это заметил…
- Госпожа Софи, умоляю, не считайте меня сумасшедшим грубияном.
- Я не считаю вас ни грубияном, ни сумасшедшим, господин барон.
- Поверьте, госпожа Софи, я не стал бы делать вам предложение о браке, если бы не узнал, что жизненные обстоятельства подтапливают вас с замужеству.
- Что вы имеете в виду, господин барон? – я насторожилась, не слишком понимая, о чем он говорит.
Он слегка прикусил нижнюю губу, несколько мгновений поколебался, а потом все же ответил:
- В первую ночь, когда меня принесли сюда без сознания, я довольно быстро пришёл вы себя. Нам оказали помощь, промыли раны и в комнате ночевали две горничные.
Я молчала. Не зная, что ответить и даже не понимая, к чему он все это ведёт. Барон продолжил:
- А следующий день с нами провела госпожа баронесса, разговаривая с Генрихом о разных житейских делах.
Я все ещё не понимала, и барон, как будто даже слегка раздосадованный моей бестолковостью, пояснил:
- Горничные… чтобы не уснуть, они разговаривали всю ночь. О делах замка и хозяевах. Да и госпожа баронесса жаловалась Генриху на сложности своего вдовьего положения. Генрих, как вы заметили, умеет нравится дамам.
Тут до меня потихоньку стало доходить. Парень сообщал мне о том, что рассказ Альды не являлся для гостей новостью, про венец безбрачия и скандал перед свадьбой они уже прекрасно знали и, похоже, барон откровенно намекал на то, что моя жизнь в замке далеко не сахар.
Даже осознавая, что парень полностью прав, никаких козырей в этой беседе я ему давать не собиралась. Поэтому с мягкой и спокойной улыбкой смотрела прямо ему в глаза и молчала: пусть сперва скажет все, что знает, и предложит то, что желал. Вот тут можно будет и поторговаться за условия! Я же ему подыгрывать не буду, а уж «проситься» замуж – и вовсе дурная и заведомо проигрышная идея. Однако я сильно недооценила возможности женских языков. Уже следующая фраза барона оставила меня почти без оружия:
- Ваша матушка рассматривает монастырь для вас, как возможность снять пятно скандала и очистить собственное имя и репутацию госпожи Альды.
Я не вздрогнула при слове «монастырь», но взгляд от его лица отвела…
- Госпожа Софи, горничные действительно болтали очень много, боясь уснуть… Я не хотел бы вас обидеть или оскорбить, но мне кажется, что брак – не самый плохой выход для вас. Я не стану лгать и притворяться влюбленным… Я честно скажу вам, что и у меня есть определённые обстоятельства, которые можно разрешить с помощью брака. Я готов поклясться на священной книге, что если вы согласитесь стать моей женой, я всегда буду почтительно относиться к вам и никогда не обижу.
- Никогда – это слишком долго, господин барон… - я даже вздохнула, понимая, что разговор вышел на другой уровень и сейчас нужно быть максимально внимательной и достаточно откровенной. Лучше обговорить условия заранее, чем потом получить неприятные сюрпризы.
Но точно так же я прекрасно понимала, что никаких гарантий пусть и не счастливой,
