Развод. Дракон, мы (не) твои - Натали Эмбер
— Это первое, что я сделал, — отвечает Вейнар. — Леди Стоун не пользовалась порталами.
Я медленно поворачиваюсь. Эльф стоит всё также неподвижно, но в его глазах читается что-то новое... Уважение? К её изобретательности?
— Значит, она хитрее, чем я думал, — шепчу я, чувствуя странную смесь ярости и... гордости? Нет, этого не может быть.
— Она исчезла бесследно, мой господин, — подтверждает Вейнар, — Но я сделаю всё, что в моих силах.
Когда он уходит, я остаюсь стоять у окна, глядя на свои земли, раскинувшиеся до самого горизонта.
Где ты, Мия?
В каком тёмном углу ты прячешься вместе с...
В бездну всё!
Мысль о ребёнке вызывает странное ощущение в груди. Если бы она родила его мне... Но нет, это невозможно. Лекари были единодушны.
И всё же... Возраст ребёнка подозрительно совпадает…
Нет, я не позволю этим глупым надеждам овладеть мной снова! Она обманула меня однажды. Второго раза не будет!
Мои когти впиваются в подоконник, оставляя глубокие царапины в камне. Пусть бежит. Пусть прячется. Я найду её. И когда это случится, она мне за всё ответит!
Окно распахивается от внезапного всплеска магии. Пора прекратить эту детскую игру в прятки. Если Вейнар не справляется, я найду её сам. В конце концов, кто лучше дракона умеет находить свою добычу?
27
Мия
Две недели в нашем новом домике, увитом виноградной лозой, пролетели незаметно. Я постепенно возвращалась к привычному ритму жизни травницы, который так любила.
Каждое утро отправлялась в лес, где между вековых дубов и стройных берёзок находила целебные растения: душистую мяту, золотистую пижму, нежные соцветия ромашки.
После обеда сушила травы, развешивая их пучками под потолком кухни. Затем варила отвары и готовила целебные эликсиры.
Эмма, с радостью присматривала за Конором, пока я занималась своими делами.
Деревенские жители тоже обрадовались моему появлению. Однако с деньгами оказалось туго: взамен на снадобья мне приносили продукты. Так, в нашем доме появились овощи, хлеб, молоко и мясо. А я обрадовалась тому, что отпала необходимость их покупать.
Возвращаясь из леса по протоптанной тропинке, я на миг останавливаюсь. Кажется, за мной следят. В подтверждение моим мыслям неподалёку раздаётся хруст, словно кто-то наступил на сухую ветку.
Неужели ищейки Рейнольда? Сердце замедляет свой бег.
Только не сейчас!
Облегчённо выдыхаю, когда из-за старого дуба выходит Генри.
— Мария, могу я помочь? — староста решительно шагает ко мне.
Его загорелые руки тянутся к моей плетёной корзине, но я легонько отвожу её в сторону.
— Спасибо, мне не тяжело, — настороженно отвечаю ему.
Для меня непривычно подобное внимание, Генри. Тем более, корзина весит не так много. Я вполне способна донести её сама.
— Нам нужно поговорить, — его добродушное лицо вмиг становится серьёзным.
— О чём? — с лёгким беспокойством спрашиваю я.
Генри глубоко вздыхает, словно собираясь с мыслями. А я, кажется, уже догадываюсь, о чём пойдёт речь.
— Не стану скрывать, Мария, ты мне нравишься, — он делает шаг в мою сторону, — Вот я и подумал, что мы бы могли жить вместе, как большая семья. Что скажешь?
— Прости, Генри, но нет, — качаю головой, — Я приехала сюда не за этим.
Его предложение совершенно неуместно, поэтому я не собираюсь соглашаться. Лучше уж буду честна с ним.
— Мальчишки уже привыкли друг к другу, — продолжает он, не сдаваясь, — Я один уже пять лет, а тут появилась ты. Словно лучик света осветила мои серые дни…
Голубые глаза Генри смотрят на меня с такой надеждой, что мне становится неловко. Староста, действительно, хороший человек. Он заслуживает счастья, но не со мной, ведь я не испытываю к нему абсолютно никаких чувств.
— Генри, пожалуйста, не будем больше поднимать эту тему, — крепко сжимая ручку корзины, я ускоряю шаг.
— Я понял тебя, Мария, — его широкие плечи заметно опускаются, — Извини, если что не так, — доносится мне вслед.
Генри так и остаётся стоять на опушке леса, огорчённый моим отказом. А я спешу во двор, где под неусыпным контролем Эммы, резвятся мальчишки.
— Конор, пойдём домой! — зову сына, прикрывая за собой калитку.
Малыш тут же подбегает ко мне. Его карие глаза сияют от восторга.
— Мамочка, мы поймали жука! Вот такого огромного! — он разводит ручонки в стороны, изображая невероятных размеров насекомое.
— Правда? — улыбаюсь, присаживаясь перед ним.
Такие огромные жуки вряд ли водятся даже в этом волшебном мире.
Благодарю Эмму за помощь, после чего увожу Конора домой. Малыш болтает без умолку. Рассказывает о своих приключениях во дворе, ненадолго отвлекая меня от грустных мыслей.
Всё так хорошо начиналось. Надеюсь, Генри больше не будет затрагивать эту тему, иначе… Иначе нам придётся искать новый дом.
— Оливер говорил, что они с папой часто ловят жуков, — Конор внезапно замолкает и смотрит на меня округлившимися глазами, — Мамочка, а где мой папа?
Сердце падает куда-то вниз. Я знала, что этот вопрос рано или поздно прозвучит. Но не ожидала, что это случится так скоро.
— Всё очень сложно малыш, — стараюсь подобрать слова, проводя пальцами по его мягким волосам, — Папа с нами больше не живёт.
— Но почему? — его бровки сдвигаются, образуя трогательную морщинку на переносице, — Папа больше не любит нас?
— Люди иногда расходятся и живут отдельно друг от друга, — вздыхаю я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком, — Такое бывает.
Не могу сказать Конору правду. Не сейчас. Когда-нибудь он узнает, кто его настоящий отец. Надеюсь, тогда мой мальчик сможет понять меня.
Весь день я словно сама не своя. Вопросы Конора подобно острым кинжалам вскрыли старые раны, выпустив наружу поток болезненных воспоминаний. Каждая чёрточка в лице сына — его брови, глаза, даже то, как он хмурится — всё напоминает мне о Рейнольде.
Почему я не могу стереть его из памяти?
Забыть как страшный сон всё, что связано с ним...
Машинально перебираю сушёные травы на кухне. Осталось немного и можно ложиться спать.
— Мама, я хочу пить! — звонкий голосок вырывает меня из размышлений.
— Солнышко, почему ты босиком? — мягко упрекаю его, проводя ладонью по растрёпанным волосам, — Постой, да ты весь горишь!
Инстинктивно наклоняюсь и дотрагиваюсь губами до его лба. Температура явно выше нормы.
Только этого нам не хватало!
— Ничего, у мамочки
