Гончарное дело попаданки или Кирпич на вашу голову - Дара Хаард
Мне показалось, что это меня сейчас ударили. Я отмерла и, мгновенно выхватив кнут из-за пояса стоявшего рядом кучера, сильно сжала ребристую ручку.
Глава 9
Мальчишка отлетел от хозяина таверны, сжался клубочком. Из таверны вылетела девчонка в замызганной одежде и, роняя крупные слёзы, кинулась к мальчишке.
— Братик! Тревор! – она упала на колени рядом с братом, стала его гладить.
— Достали эти попрошайки, работают еле-еле, а жрут в два горла, — Миха все не успокаивался.
У меня в ушах зазвенело от напряжения, земля под ногами дрогнула, и я что есть силы приложилась кнутом по спине урода, посмевшего при мне избивать ребёнка.
Он резко обернулся, вытаращил на меня бесцветные глаза:
— Ты чего это удумала, девка?!
Земля опять вздрогнула под ногами, пошла волнами, вызывая вскрики по всему посёлку, стены домов опасно затрещали, взлетели с крыш мелкие птахи, возмущённо вереща на все голоса.
Мужик тут же растерял пыл, упал на задницу и пополз от меня прочь к конюшням.
— Не позволю детей бить, сам ты тварь! — рявкнула я на мужика, кнут щёлкнул ещё раз, а руки-то помнили, хоть и не родные. Кончик кнута рассёк хозяину таверны щёку, он взвыл и ещё быстрее стал ползти к конюшне. – Сидеть! – моя рука опять взлетела, ручка у кнута неудобная, не по руке, но он всё равно послушно щёлкнул по телу мужчины, рассекая уже вторую щеку.
— Ннненада! — мужчина закрылся рукой.
Я удивилась тому, что он не пытается на меня напасть, и сделала ещё шаг вперёд к нему. Земля под ногой вздрогнула, заботливо выровняла поверхность, на которую я ступила. Моя ты хорошая...
— Ваша светлость, — позади услышала шепот Ратье, — прошу, успокойтесь, всё можно решить миром, а то посёлок развалите.
Я резко обернулась к сопровождающему, тот отшатнулся, сжался, стараясь стать меньше.
Перевела взгляд на испуганного кучера, на сверкающую восхищённым взглядом Имару, нахмурилась и выдохнула.
Я правда что-то вспылила. Отбросила кнут, думаю, что нужно себе нормальный купить, и пошла к детям.
Странно, но моё тепло радовалось им, и я подозревала, что дети эти –мои племянники. Сердце колотилось как ненормальное, горло сжимали тиски жалости. Бедненькие мои, дурная ваша тётка, совсем без мозгов. Влезла непонятно в какие аферы, влюбилась в подонка, нет бы в своё поместье ехать да жить спокойно. Тут же благодать…
Был бы сейчас Джулиан рядом, вцепилась ему в щёки когтями, чтобы неповадно было над сиротами издеваться. Он говорил, что они под присмотром, ни в чём не нуждаются… Гад такой!
Я могла терпеть, если надо мной издевались, но, если детей трогали… Разум враз выносило. Какая там осторожность? Чистый инстинкт, древний, как сама разумная жизнь — защитить ребёнка.
На крыльце стояли, не понимая, что делать, выбежавшие посетители, не решались идти на помощь к визжащему, как свин, Михе. Я с ними ещё разберусь! Непонятные у них тут хозяева объявились, налоги за землю не платят, так ещё и глину мою куда-то без спросу продают.
Миха выть перестал, но смотрел на меня с опасением, глазки так и бегали, придумывал, что ему делать. Это я ещё мало ему перетянула, могла вообще шкуру попортить так, что кусками висеть будет. Не думала, что навыки владения кнутом когда-нибудь пригодятся.
Спасибо деду Стёпе, нашему пастуху, вот где виртуоз был. Он кнутом такие чудеса вытворял, что мы, ребятишки, собирались целыми толпами смотреть его представления. Некоторых, особо настырных, он обучал трюкам. Как же давно это было… А вот вспомнилось.
Девочка всё гладила мальчишку, который уже пытался сесть и стойко молчал.
— Тревор, как ты? – спросила я мальчика.
Детям было лет по десять-двенадцать. Грязные, со следами побоев, с изломанными ногтями, под которыми чёрными лентами скопилась грязь. Я покосилась на Миху, который уже встал. Очень хотелось продолжить учить доброте этого борова.
— Тётенька, он терпеливый, всегда молчит, — сказала девочка, — Меня Мирия зовут, а брата Трейдовор, но мы его имя сокращаем, длинное оно. Тётенька, может, возьмёте нас к себе? Я посуду хорошо мою, завтрак готовлю, Тревор вон за лошадьми может смотреть, – по щеке Мирии потекла слезинка. — Он нас, как вы уедете, бить будет.
Я выдохнула злость, пытаясь быть хладнокровной, оказалось, что я не всегда могу совладать со своими эмоциями, вон до сих пор земля под ногами мелко трясётся, норовя развалить все дома рядом.
— Я вас заберу, если есть вещи, которые вам дороги, берите, — сказала я детям.
Девочка ойкнула и тут же понеслась в таверну, а мальчишка посмотрел на меня холодным взглядом, встал, отбрасывая мою руку, когда я хотела ему помочь.
— Вы зачем нас забираете?
— Ваше имя рода Терра?
Мальчик качнул головой.
— Стенды мы.
Неужели я ошиблась и дети – не мои племянники? Документы о рождении, каюсь, я не смотрела, дурында такая, даже имён племянников не знаю. До этого дня они для меня как что-то далёкое были. Ну и пусть, тут же решила я. Где двое, там и четверо, и этих заберу.
— Наш отец был Терра, — вдруг сказал Тревор. — Он на маме не женился, не хотел свою жизнь с не аристократкой связывать.
— Если ты не против, мы поедем в поместье, оно тут недалеко, — сказала я.
— Мне всё равно, — тускло сказал мальчишка. — Хуже, чем здесь, думаю, не будет.
— Госпожа Альрина, я уведу мальчика в карету, дам лечащего взвара? — спросила Имара.
— Конечно, — я решила, что знакомиться будем уже дома.
Не на глазах же у всей деревни это делать.
Земля наконец-то перестала трястись, а вот на небольшой площади скопилось немало народу. Были тут и женщины, и мужчины. Стояли молча, глазели на карету, на меня.
Нелюди какие-то, смотрели, как над детьми издеваются и ничего не делали…
Хотя это сейчас я магию чувствовала, и она словно давала мне силы делать то, что я считала нужным, а можно вспомнить, как пару недель назад сидела ниже травы, тише воды, в замке муженька и сносила все оскорбления Ришмонов, боясь за свою жизнь.
Я не знаю, как тут люди живут, не мне их осуждать, но показать, что хозяйка вернулась, нужно.
Я оглядела толпу, сделала шаг к ним. Толпа дружно отступила, напряглась, где-то истошно залаяла собака, на руках одной из женщин
