Брачная афера, или Целительница в бегах - Татьяна Юрьевна Серганова
У меня не имелось никаких претензий. Ни к кому. Разве только к себе, что попала в эту ситуацию.
— Ох, называйте меня Бернадет. Так будет проще, — предложила она и тут же спохватилась: — Но, если вам неудобно, то… в общем, как хотите, так зовите. Вы же теперь тут главная.
Мы медленно двинулись по коридору.
— Я уже сказала, что не собираюсь забирать ваше место. Я новенькая, ничего не знаю. Вы же, насколько я успела понять, работаете здесь долго. Так что оставим все как есть. Так сколько целителей в лечебнице?
— Два.
— Два чего? — не поняла я и переспросила: — Два десятка?
— Два целителя: я и старый Ганк. Есть еще тетушка Талита, она занимается уборкой. Вот, собственно, и все. Вся наша небольшая, но дружная компания. А теперь и вы с нами. Теперь станет намного легче.
— Ну да, — не очень уверенно протянула я.
— Мы далеко от западной границы, так что здесь тихо и спокойно. Сейчас в лечебнице всего три пациента. Малышка Хельга неудачно поскользнулась и сломала ногу. У старого Дугласа шалит сердце. А Томми Шурах отравился, вчера проводили чистку, сегодня собирались отпускать. Давайте начнем нашу небольшую экскурсию? — улыбнулась Бернадет, силясь скрыть неловкость.
Оставив свои пакеты с обедом в приемном кабинете, я отправилась вместе с Бернадет Уилбон изучать свое первое место работы.
Ну что сказать… мне хватило десяти минут, чтобы понять: это конец! Конец мечтам, надеждам, планам и будущему. Впереди меня ждут только неприятности и испытания. Очень много неприятностей и бесчисленное количество испытаний.
И дело было не в обветшалом здании, обшарпанных стенах и дощатом поле, который жалобным скрипом реагировал на каждый шаг. Ремонт можно сделать. Дыры залатать, полы перестелить. Не сразу, конечно, но это не так сложно. Достаточно просто взяться и постепенно все сделать. Но как быть с остальным? Тут обычным ремонтом не отделаешься.
Второй целитель, Ганк, был очень старым. Настолько, что я даже боялась предположить его возраст. Никогда не видела столь пожилого мужчины. Лицо этого сухонького старичка невысокого роста сплошь покрывали морщины. Абсолютно лысая голова казалась чересчур большой для его тоненькой шеи, а маленькие и очень узкие глаза почти скрывались под тяжелыми веками, и было невозможно рассмотреть их цвет. К тому же целитель Ганк был глухим и почти слепым и передвигался с помощью палки, которая громко стучала по деревянному полу.
Мы встретились с ним в палате у одного из пациентов, старика Дугласа, у которого шалило сердце.
— Болит? — громко вопрошал Ганк, проводя ладонями над грудью пациента.
— Нет! — прохрипел тот, морщась.
Прямое магическое воздействие всегда вызывало болезненные ощущения.
— А?
— Нет! — Дуглас как смог повысил голос и тяжело задышал.
— Что? — спросил старый целитель, продолжая водить руками.
— Не болит!
— Ага, значит, болит, — выдал тот. — Ясно…
— Да нет же… не болит! Здоров я! Как бык! — прокричал пациент, краснея то ли от гнева, то ли от натуги. На его высоком лбу выступили крохотные капельки пота.
— Мыть? Нет, дорогой, ты сам себя помой. А я лишь подлечу.
— Да лечи уже, — проскрежетал тот, поняв, что разговаривать бесполезно, все равно целитель его не услышит.
Бернадет поспешно закрыла дверь и, натянуто улыбнувшись, произнесла:
— Не будем ему мешать.
— А вы уверены, что безопасно оставлять его один на один с пациентом? Тем более с больным сердцем? — засомневалась я.
— Совершенно, — бодро заверила она, уводя меня дальше по коридору. — Да, старый Ганк уже довольно пожилой, но зато опытный.
— Он почти глухой.
— Да, он не слышит то, что происходит вокруг, но зато прекрасно чувствует все болезни, отлично умеет лечить руками практически любое заболевание.
— И слепой, — не унималась я, вспомнив палку, которую видела рядом со стариком.
— Зато у него отлично развит внутренний взор, — не сдавалась Бернадет. — А для целителя это очень важно.
— Его просто некем заменить, так? — догадалась я.
Она вздохнула, но ничего не ответила. А что тут говорить, когда и так все понятно?
В больнице отсутствовали все современные приборы и аппараты для восстановительного лечения и реабилитации. Те, что я обнаружила в одном из просторных залов первого этажа, произвели еще до рождения моих родителей. Старые, скрипучие, они больше походили на орудия пыток, чем лечения. Кое-что я видела лишь на картинках, настолько раритетными они были.
— Зато все работает, — с гордостью произнесла Бернадет. — Хотите покажу?
И шагнула к огромному ящику метра два в высоту и метра три в ширину. Из его бока торчали какие-то провода, перекрученные несколькими слоями изоленты, а на полу лежали пару винтиков и шайба. Я даже думать не хотела, откуда это вывалилось.
— Спасибо, — поспешно проговорила я. — В другой раз.
Следующим неприятным открытием стало отсутствие жизненно необходимых лекарств и зелий. В шкафчиках под замком можно сказать царила пустота. Там нашлись микстуры от кашля, сиропы от головной боли, настойки от запора и так далее. Но ничего кровоостанавливающего, сильно регенеративного и максимально обезболивающего. Да у нас в академии в учебных аудиториях и то зелий было больше!
— Так как форт находится очень далеко от границы, — пояснила Бернадет, заметив мой взгляд, — то необходимости в сложных зельях нет. Лишь самое простое и распространенное.
— Я понимаю, что форт находится далеко и нет тяжелых раненых, но… — у меня даже слова подходящие не сразу нашлись. Я так кипела от возмущения, что не передать. Как можно настолько наплевательски относиться к здоровью жителей? — Но ведь все может случиться. Кто-то упадет с высоты и переломает конечности или в драке один другому нанесет рваные раны. Что же делать тогда?
Впрочем, у нее и на этот вопрос имелся ответ.
— Тогда мы вне очереди вызываем Ларса и отправляем пострадавшего в ближайший форт.
— И как быстро Ларс прилетит?
— Не очень быстро, — призналась Бернадет. — А пока мы постараемся облегчить страдания пациенту и удержать его на краю. Старый Ганк в этом настоящий мастер. Он руками способен утихомирить любую боль. Обычно этого времени хватает для прихода помощи.
Звучало так просто, что мне даже стало страшно. Все эти люди даже не осознавали, в какой кошмар попали.
— Но ведь так неправильно. — Я взяла
