Дракот для Снежной королевы - Анна Снегова
Заторможенно расстилаю постель, тщательно расправляю снежно-белые пушистые одеяла. Переодеваюсь в свою синюю, в серебристые снежинки пижаму. Расплетаю косы и старательно вычёсываю длинные, ниже талии волосы ледяным гребнем.
В окна издевательски ярко светит Полярная звезда.
— Ты ещё мне тут подмигивай! — сердито восклицаю я. — Небось всю ночь проторчит на окне и будет вздыхать по этой своей Герде!
Прошу элементалей погасить свет, и потолок медленно гаснет, приглушая северное сияние в толще льда до едва заметного мерцания.
Ворочаюсь так и эдак битый час. Сон не идёт. Вот никак! События минувшего дня мелькают в моей голове один за другим, как в калейдоскопе из разноцветных льдинок, что когда-то в детстве наколдовала для меня мама.
Самый, самый яркий и удивительный день в моей жизни, это уж точно! Раньше был другой чемпион из моих дней, но ему пришлось потесниться на пьедестале.
Спустя час тело наконец-то тяжелеет, веки начинают слипаться, а в голову лезть какие-то странные тягучие сны…
…Подскакиваю на постели, когда на мою дверь обрушиваются решительные удары кулака.
Подбегаю к двери и распахиваю створку. И чего это я не заперлась? Конечно, у меня раньше не было никогда такой привычки, но теперь-то… ставлю зарубку в памяти, что пора начать запираться.
На пороге стоит хмурый, как туча, Кай, и впивается тяжёлым взглядом в мои босые ноги.
— Это не моя идея, если что.
— Ч-чего?
Меня осторожно берут за плечи и отставляют в сторону.
Кай проходит в мою комнату и с интересом оглядывается. У него через плечо перекинуто свёрнутое валиком многострадальное одеяло.
— Думаю, мне хватит места на полу. Или вон в том кресле.
— Мне кто-то объяснит, что здесь происходит⁈ — обречённо восклицаю я.
На пороге возбуждённо скачет Христиан, и если бы клювом можно было ухмыляться, это определённо было бы оно.
— Увы, Сольвейг! Я только что обнаружил, что в нашем дворце кар-какая-то проблема с терморегуляцией! Во всех башнях стало люто, просто невозможно холодно! У элементалей хватит сил обогревать только одно помещение. Ты же не хочешь, чтоб наш дорогой гость до утра околел?
От возмущения у меня перехватывает дыхание.
Я решительно хватаюсь за створку двери, чтоб открыть её шире, выйти в коридор и как следует проредить кому-то его тощие перья на хвосте… но стайка предателей-элементалей, вспыхнув синими огоньками, кидается наперерез и упирается в створку. Медленно её теснит, чтоб захлопнуть обратно.
Христиан смотрит на меня с пола ужасно самодовольным взглядом.
— Прости, дитя, но так надо! Я уже сказал — новая вешалка мне тут во дворце не нужна. Весь интерьер испортит!
Он хлопает крыльями, как в ладоши.
Заразы элементали с дружным писком преодолевают моё сопротивление.
Дверь захлопывается, едва не ударив меня по носу.
И плотно-плотно зарастает ледяными узорами. Ещё и ручку дверную вморозили в лёд, чтоб её даже повернуть было нельзя, гады эдакие.
Глава 13
Это была очень, очень странная ночь.
Я сидела посреди постели, как сова на жёрдочке, укутавшись одеялом почти что с головой, и пялилась на Кая.
А он сидел напротив меня, в кресле у окна, делал вид, что пытается заснуть, а сам смотрел на меня.
Мы не зажигали свет, лишь россыпь мерцающих синих огней под потолком давала слабое освещение, да ещё звёзды за окном. Звёзд сегодня было особенно много.
Я думала, Кай станет, как тогда, искать Полярную. Вздыхать, глядя за окно, и вспоминать тех, кого оставил там, на большой земле. Но он почему-то сидел спиной к окну и задумчиво разглядывал меня.
В конце концов, я решила, что так молчать просто глупо. Поправила одеяло, понадёжнее засунула босые ноги внутрь. Прочистила горло и отважилась заговорить.
— Как поживает твоя бабушка?
— Она умерла три года назад.
— Ой… прости.
— Ничего. Уже переболело. А где твоя мать?
— Понятия не имею. Пропала куда-то много лет назад.
— Немногим лучше.
— И не говори.
Снова молчание. Взгляд Кая на моём лице ощущается щекотно, почти как прикосновение. Это странно, и вызывает мурашки.
Набираю воздуху в грудь и неожиданно для самой себя решаюсь на главный вопрос, который не даёт мне покоя. Пусть он меня посчитает бесцеремонной и невоспитанной — а с другой стороны, кто меня так уж тут воспитывал? — но мне позарез надо узнать.
— Ты ее любишь?
Он не спрашивает, кого. Мне кажется, Кай, точно так же как я за много лет, привык к немногословию. И между нами установилось странное взаимопонимание почти без слов.
Не отвечает долго. Слишком долго, чтоб у меня не началось странное и подозрительное сердцебиение. В конце концов, роняет тихо, глядя в пустоту перед собой:
— Да… наверное, да. Разве я стал бы делать предложение девушке, которую не люблю?
— Ясно.
Из меня как будто вытащили какой-то стержень, и теперь я рассыпаюсь на части. Больше нет сил сидеть прямо. Я укладываюсь на постели, сжимаюсь в комок под одеялом, утыкаюсь лицом в подушку.
— Расскажи мне что-нибудь! — прошу глухо.
— Что тебе рассказать? — откликается Кай.
— Что угодно. Расскажи мне о своём мире.
Он задумывается ненадолго, а потом начинает говорить.
О рассветах и закатах, о том, как красиво море, которое он видел однажды, о том, как реки несут свои тяжёлые волны на запад, о спелых полях пшеницы, о розах, которые расцветают в Снеригете весной…
Сама не замечаю, как тихо засыпаю под звуки его голоса.
* * *
— Не взлетает! Не понимаю, почему они не взлетают! — в моём голосе прорезаются истеричные нотки.
У меня осталось всего два дня, считая сегодняшний, а мои волшебные сани отказываются взлетать!!
Слегка колеблются над крышей башни, словно объелись, но снова тяжело плюхаются пузом в сугроб.
— Не успели перезарядиться, что ли? — задумчиво потирает подбородок Кай, который зачем-то притащился меня провожать.
— Кар-какая ерунда! — смеётся Христиан. — Уж до утра бы точно успели.
— Тогда что? — сержусь я, в сотый раз без толку упрашивая дурацкое магическое приспособление взлететь.
Ворон вылетает из саней и с умным видом усаживается Каю на плечо. Тот удивляется
