Соль и тайны морской бездны - Эбби-Линн Норр
– А вы как это называете? – поинтересовалась я у колдуньи.
– Мы называли это anapáfsi. – Она произнесла слово резко, с нажимом. – На нашем языке это означает долгий отдых. – Нике повернула голову и посмотрела на маму. – Ты учила Таргу морийскому?
Майра засмеялась, и в уголках ее глаз появились морщинки искренней радости и любви. Она подалась вперед.
– Ты стерла из моей памяти не только мой язык, но и всю мою прошлую жизнь, подружка. Как же я могла научить свою дочь чему-то забытому?
– Ой. – Нике закрыла глаза и затрясла головой, приложив пальцы к вискам. – Прости, конечно. – Открыв глаза, она посмотрела на меня и снова взяла мою руку в свои. – Память возвращается к нам так же, как и силы. На это требуется несколько дней.
– Что ж, несколько дней на то, чтобы оправиться от нескольких десятилетий в anapáfsi, – произнесла я, чуть напрягаясь, чтобы выговорить незнакомое слово, и поняла, что произносить его приятно, – это просто поразительно.
– Тебе идет морийский, – сказала мама, снова откидываясь назад. – Нике быстро поправится. Так что через неделю или около того мы сможем ехать.
Я глянула на Нике.
– Я полагаю, мама посвятила тебя в наш план насчет Атлантиды?
Нике кивнула.
– Посвятила. – Она замялась, и на ее лице мелькнуло выражение, которое я не смогла определить. Сомнение? Тревога?
– Что? – спросила я.
– Снятие заклятья – задача непростая, – ответила Нике. – Заклятья впитывают характер создателя, а их редко налагают обладатели добрых сердец. Если вы решились на это, должны хорошенько подготовиться.
– К чему именно? – Я никогда не считала снятие заклятий чем-то сродни угону автомобиля. Не то чтобы я умела это делать, просто всегда существовал правильный способ и неправильный. Речь шла о магии, и тут правила мне были незнакомы.
– Я не смогу сказать тебе точно, но Сибеллен рассказала мне о том, что прочитала на руинах и перевела твоя подруга Луси.
Слышать, как кто-то называет маму Сибеллен, было непривычно. Я, в общем-то, воспринимала ее как Сибеллен, только когда думала о ее прошлом. Для меня она была Майрой Мак’Оли и моей мамой. И всегда ею останется.
– Важно не упустить ни одной мелочи, – сказала Нике. – Расскажи мне все, что помнишь.
– Даже если мама уже рассказывала?
Нике кивнула.
– Да. Потому что ты можешь вспомнить несущественные на первый взгляд мелочи, которые она могла посчитать неважными и опустить.
– Понятно. – Я поерзала на кровати, подтянув к себе ноги в носках, закинула их одну на другую и откашлялась. – Ну, информацию пришлось собирать по кускам, поскольку каждый, кто брал в руки фотографии, больше интересовался происхождением драгоценных камней, чем историей с заклятьем. – Дальше я рассказала Нике все, что сумела вспомнить. Я говорила медленно, стараясь не забыть ни одной подробности. – Планшет, если хочешь взглянуть, у нас с собой, – подытожила я.
– Твоя мама мне его уже показала, – сообщила Нике. – Я тоже не умею читать по-атлантски, и вам невероятно повезло, что вы сумели найти того, кто умеет.
– Луси взялась с готовностью, когда мы объяснили, для чего это нужно.
– Да, любая сирена поступила бы так же, – согласилась Нике. Ее взгляд блуждал по моим ключицам, мочкам ушей и запястьям. – Я обратила внимание, что ты не выставляешь напоказ свои камни.
Мама выпрямилась на своем стуле.
– До этой части истории я еще не дошла.
– До какой части?
– У Тарги своего рода… аллергия на аквамарины.
Взгляд Нике заметался между мамой и мной, глаза затуманились, и она застыла, как изваяние.
– Это правда?
Я кивнула.
– Они обжигают кожу и высасывают из меня силы. – Это я еще мягко выразилась. Когда тот атлант буквально завалил меня ими в пещере с водопадами, я едва не померла.
– Надеюсь, ты не будешь возражать, Сибеллен, но мне нужно переговорить с Таргой наедине. – Нике смотрела на маму крайне серьезно.
Мама вытаращила глаза.
– Зачем?
– Затем, что мне нужно сказать ей то, что предназначено только для ее ушей.
Мамины брови раздраженно сдвинулись вместе.
– Это и так ясно. Я не понимаю, что такого ты можешь сказать моей дочери, что не можешь сказать мне. Мы ведь все сирены. Нам всем хочется снять заклятье. Мы все заодно, и из всех людей на свете я люблю ее больше других. Я должна присутствовать.
– Я колдунья, – осторожно напомнила Нике. – Ты просила моей помощи. Я ее оказываю.
– Но…
– Мы имеем дело с магией. Тебе не всегда будет ясен смысл.
– А Тарге?
– Тарга единственная, кто поймет правильно.
Мама смотрела на Нике с вызовом, но та не отвела взгляд, не отступила ни на йоту под пристальным взором Государыни.
В конце концов мама выдохнула и встала.
– Хорошо, но мне это не нравится.
– Тебе не обязательно должно нравиться, – сказала Нике, провожая мою мать взглядом.
Дверь со щелчком закрылась за маминой спиной.
Я повернулась к Нике. Биение моего сердца ускорилось, и я выдавила из себя негромкий смешок, чтобы скрыть разрастающуюся в груди тревогу.
– Ну, хотя бы дверью не хлопнула, – резюмировала я.
– Ей не понравится многое из того, что будет происходить, если ты пойдешь к своей цели. – Глаза Нике, теперь уже нежного серого оттенка, напоминающего небо перед весенним дождем, были совсем рядом. В них отражалась печаль. – Ты должна понимать, на что идешь, – сказала она. – Именно ты. Ведь это тебе придется заплатить самую высокую цену в этих поисках.
– Почему мне?
– Потому что камни для тебя опасны.
– Я предполагала, что придется как-то это решить. – Мне все еще было непонятно, почему Нике помрачнела и сжала губы в тонкую прямую линию.
– Кто бы ни наложил это заклятье, он был таким же, как ты.
– Элементалем?
– Возможно, не только поэтому. Хотя эта характеристика делает тебя редким экземпляром. Но, не исключено, есть что-то еще.
– А точнее ты не выразишься?
Она покачала головой.
– Нет. Я просто не знаю. Все, что я могу тебе сказать, это то, что ты являешься секретным ключом к снятию заклятья. Нет другой такой сирены, по крайней мере насколько мне известно, которая реагировала бы на прикосновения к самоцветам так, как ты. В тебе что-то есть, Тарга.
Я молча слушала.
– Ладно. Но ты ведь могла сказать все это и при маме. Зачем же ты ее отправила? Что именно ей не нужно было слышать?
Нике взяла мою ладонь и сжала.
– Тебе нужно решить, готова ли ты отдать свою жизнь ради снятия заклятья, потому что от тебя может потребоваться именно это.
Во рту и в горле у меня вдруг стало сухо, как в пустыне.
– Что ты имеешь в
