Самая рыжая в Академии драконов - Марина Ефиминюк
Понятия не имею, при каких обстоятельствах Лачи умудрилась связать сумку с исчадием Разлома, но выглядело оригинально. На кожаном клапане вращала глазами и щелкала клювом живая совиная морда. Сова требовала еды и изредка выдавала глубокомысленные фразы голосами профессоров.
— Говорят, от Блайка с Лачи искрило и воздух плавился! — между тем сплетничала Оливия. — И Ник на нее так смотрел, что всем захотелось раздеться.
Выходит, у них все взаправду…
— Очень рада за Ника, — вздохнула я. — Одного не понимаю: воздух плавился от них с Лачи, а распутной по-прежнему считают меня.
После занятий он снова не появился в читальном зале. Стол сиротливо пустовал, но никто не решался занять внезапно освободившееся место, хотя многие сидели по двое.
Сиротливо покинутый уголок имени Николаса Блайка поднял настроение. Если Ник нашел настоящую, а не фальшивую девушку, то у меня появился шанс оказаться единственной в верхней строчке рейтинга! По-моему, прекрасное завершение студенческой карьеры.
За подготовку к завтрашнему зачету по алверийскому я взялась с большим энтузиазмом и не сразу поняла, что за моим столом еще кто-то сидит. Обалдев, я повернула голову. Подперев щеку кулаком, Даррел с нахальным видом наблюдал за подготовкой. Некоторое время я ошарашенно разглядывала его лицо, покрытое веснушками. Светлые глаза смеялись.
Только хотела открыть рот, чтобы попросить его отсесть, как он прижал палец к губам призывая меня к молчанию, а потом указал на библиотекаря за стойкой. Мол, не зли строгого смотрителя.
Пришлось притворяться мастерами пантомимы. На безмолвный вопрос, что ему надо, Даррел кивнул в сторону дверей, предлагая выйти. С раздражением я указала на раскрытые учебники по алверийскому и двумя пальцами изобразила на крышке стола шагающего человечка, намекая, что боевику пора маршировать из обители зубрил.
К моему искреннему удивлению, Рэдвин посыл понял: поднялся и вышел из читального зала. Дверь тихо закрылась. Однако не прошло десяти секунд, как лежащий на столе связеон басовито загудел и запрыгал между учебниками. В царящей тишине звук показался неприлично громким. Краснея в цвет алой брошки на груди, я схватила артефакт и быстро раскрыла.
— Староста… — кощунственно громко прозвучал из зеркала голос Даррела.
Я захлопнула крышку и, воровато оглядевшись, напоролась на возмущенный взгляд смотрителя. Артефакт загудел уже в руке. Взрываясь от негодования, я поднялась со своего места и зашагала к дверям. Связеон между тем не умолкал ни на секунду, продолжал беспрерывно жужжать, выдавая с головой нарушителя порядка.
При моем появлении Рэдвин отключил новенький «дракос» и с ухмылкой протянул:
— Добро пожаловать в мир обычных студентов.
— Пришла сказать тебе новость! — выпалила я. — Даррел, завтра не наступило! У нас все еще длится сегодня, и я готовлюсь к зачету по алверийскому.
— Как скажешь, — согласился он и на идеальном алверийском, словно являлся носителем языка, проговорил: — Я задолжал тебе старое платье, Воттер.
— Да забудь ты про платье! — взвилась я.
— Прости? — не переходя на эрганский, с нахальной улыбкой уточнил он. — Я не понимаю, что ты говоришь.
Скрипнув зубами, мысленно я досчитала до пяти и перешла на иностранную речь:
— Ты можешь меня оставить в покое до утра? Чисто по-человечески прошу. Мне надо заниматься, Рэдвин.
— Ты уже занимаешься, — заметил он, не перестав изображать подданного Алверии, соседнего с Эрганом королевства. — Кстати, произношение у тебя так себе. И провинциальный акцент.
— Ну спасибо! — оскорбилась я.
— Да пожалуйста, — хмыкнул он. — Я попросил лучшего некроманта бытового факультета воскресить твое платье. Он согласился. У нас двадцать минут забрать труп и доставить к нему.
Откровенно говоря, Даррел нес какую-то страшную чушь, я ничего не понимала. Слова знакомые, а смысл ускользал. Стояла и с улыбкой идиотки кивала на каждую его фразу.
— Ты ничего не поняла, — заключил он.
— Вообще, — согласилась я.
Наверняка со стороны мы напоминали безнадежных психов, напрочь забывших родной язык. Однако с паршивого дракона, хоть горсть чешуи. Не дает готовиться с учебниками, попрактикуюсь в разговорной речи. Пусть потерпит мой провинциальный акцент.
— Люциана с бытового факультета знаешь? — спросил Рэдвин.
— Нет, — покачала я головой. — Мы не знакомы.
— Но ты о нем слышала?
— Рэдвин, я не сидела последние пять лет в нижней чаше Разлома, — проворчала я на эрганском, но тут же опомнилась и перешла на алверийский: — Конечно, я слышала о Люциане.
О звездном модельере-выпускнике мне рассказали Элла и Кармина из клуба «Умниц». Обе считали этого гения кройки и шитья главным за последние десять лет достоянием бытового факультета и говорили о нем с придыханием. Недавно подружки с восторгом заявили, что их новая соседка Меган Геррос, фееричным появлением в академии наделавшая шуму не меньше пресловутого ревизора, стала музой их ненаглядного дарования.
— Люциан починит тебе платье, — заявил Даррел.
— Слышала, к нему в очередь с сентября записывались, — припомнила я.
— Значит, тебе повезло, староста, потому что тебя он ждет через… — Рэдвин проверил наручные часы. — Уже через пятнадцать минут. И лучше нам не опаздывать, иначе придется мне самому сидеть с ниткой и иголкой.
— Не надо, ты это платье уже один раз погладил, — фыркнула я. — Оно пережило все экзамены, а тебя — нет.
Мы обменялись неприятными улыбками.
— Кстати, староста, когда ты язвишь, произношение у тебя становится лучше, — отвесил весьма сомнительный комплимент Рэдвин.
Вход на каждый остров парящего архипелага охраняли каменные драконы. Статуи остались еще с тех времен, когда Элиос Драк являлся властителем западных земель Эргана, а не бессменным ректором магической академии, которого, если слухи не врали, жаждали сместить. В первозданном виде до нас, правда, дожили не все изваяния, но драконы бытового факультета всегда сияли от чистоты! Проведи белой перчаткой — пыльного следа, наверное, не останется.
На стихийном факультете ходило поверье, что если дракону, спрятанному на дне бассейна в подземелье нашей общаги, потереть пузо, то от везения точно не отвертишься. Судя по тому, что оно сияло, в эту чушь верили многие. Но местные статуи наверняка полировали ради идеального порядка, а не ради удачи на экзаменах.
Остров бытовиков в принципе выделялся из архипелага холеностью и домовитой опрятностью: ровные дорожки, подстриженные лужайки и кусты. Даже плющ, окутывающий одну стену учебного корпуса, выглядел ухоженным. Общежитие, как и все здания у бытовиков, не
