Адептка второго плана - Надежда Николаевна Мамаева
Так что вышел своеобразный валет из тел, но уже на расстоянии.
Вдох. Выдох. Метнула взор в сторону отца. Наши взгляды встретились, и я поняла: надо бежать! Лихорадочно оглянулась. Варианты выхода из ситуации можно было по пальцам пересчитать. Причем одной руки. Еще и осталась бы пара лишних. Если точнее – все пять. Но это был повод не чтобы сдаться, а чтобы поднапрячься.
Если как следует разбежаться и оттолкнуться от алтаря, то вполне возможно запрыгнуть на балку под потолком… Это не спасет меня, но даст передышку.
Так что я рванула изо всех сил. Оттолкнулась от ступени постамента. Тело взмыло вверх, второй ногой коснулась угла алтаря и… Гадская юбка! За широкий подол в последний момент и схватился отец, дернув меня назад.
А дальше случилось то, чего не ожидала ни я, ни папочка.
Да, силы магические оставили Кимерину, но гравитационные и центробежные-то были при мне. Так что, выражаясь языком механики, тело с большой скоростью и массой вынужденно изменило траекторию движения с прямой на окружность.
Если проще – я сделала немыслимый кульбит и приземлилась… На плечи папочке.
Да уж… Когда взрослые дети сидят на шее у родителей, последним это никогда не нравится. Даже если это в переносном смысле. У нас же был самый что ни на есть прямой.
Барон взревел раненым зверем. Видимо, я здорово травмировала папину гордость. И ногу.
Наверное, поэтому отец понесся к выходу напролом. А я – верхом на нем, вцепившись в волосы, как в поводья.
Правда, забег оказался недолгим. Ровно до дверного косяка, о который я с чувством припечаталась, не успев пригнуться.
Так что рухнула я, приложившись об пол со всей дури. Зато барон, скинув с плеч груз отцовства, остановился. Папочка, тяжело дыша, с ненавистью глянул на меня из коридора, освещенного факелами.
Я, медленно поднявшись с пола и ощущая звон в ушах, будто моя голова – пустая кастрюля, по которой только что со всей дури лупили поварешкой, зыркнула на отца в ответ.
Это длилось секунды три или четыре – примерно столько же, сколько и наша с ним борьба. И наконец барон, словно сплюнув, произнес:
– Я так понимаю, сватать тебя бессмысленно. Так что готовься, завтра отправляешься в монастырь.
И после этих слов дверь в молельню с грохотом закрылась. Традиционно на засов.
Я выдохнула медленно-медленно, изгоняя с воздухом из груди и остатки страха, замешенного на адреналине. На смену напряжению, которое держало на привязи боль, пришел откат. А с ним – и сожаление, что я не сдохла. Потому как было стойкое ощущение, что мое несчастное тело разом и раздирает на куски, и ломает, и корежит.
Кажется, я отбила всю Тамарочку. Причем не только тело, но и голову. Иначе почему в воцарившейся тишине мне послышались заунывные стоны откуда-то снизу, как раз из склепа.
Но я же в нем недавно была, и там было тихо.
– Так, Тома, у тебя все дома, – произнесла вслух, чтобы морально себя поддержать. – А если нет, то виноват в этом интернет! И еще немного Карина, которая наверняка по нему читает эту книгу…
Это было единственным логическим объяснением всего происходящего. Я в коматозе, сестра читает мне книгу, а мое сознание адаптирует сюжет… Если так, то какая роль в нем уготована Тамарочке?
Похоже, что злодейки. Меня же подозревала тайная канцелярия. Хотя кого тогда казнили сегодня на площади? Обычно на плахе убивают антагонистов. Правда, в конце книги…
А как далеко от эпилога забросило меня? И вдруг там еще второй, а то и третий том…
Обо всем этом я думала, когда спускалась по ступеням в склеп. Проверить, не чудятся ли мне звуки. И оказалось – нет, не примерещились.
Какое же это облегчение – узнать, что странные звуки из склепа – это всего лишь не сильно дружелюбный призрак, а не стучащаяся в твою голову шизофрения.
Что призрак зол, можно было понять по тому, как он выл и метался меж саркофагов, пытаясь, словно пес, сорваться с привязи. И каждый раз, когда душа отлетала в сторону, ее вновь притягивало обратно, будто кто-то дергал поводок.
Я подалась чуть вперед и увидела, что рядом с одной из урн, которые стояли на полках, мерцал мой амулет. Тот самый, что я сняла с шеи…
Что ж, похоже, императорский лекарь не соврал: его «висюлька» работала на славу и правда притягивала душу к телу. Только при этом не делала различий, в каком состоянии то находится: живом или пеплообразном.
В отблесках почти догоревшей свечи я увидела полупрозрачную женскую фигуру в легком боевом доспехе: кольчуга, порты, что ниже колен растворялись клоками тумана. Длинные серебристые волосы, некогда заплетенные в две косы, сейчас развевались на незримом ветру. В руке – короткий меч.
Я попыталась сделать шаг назад, под прикрытие угла стены. Вот только юбка, предательница, зашуршала в самый неподходящий момент.
Второй раз за сегодня меня подвела! Теперь отчетливо стало понятно, почему выживаемость среди женщин в прошлые века была такой низкой! И дело не только в антисанитарии. Попробуй-ка спасать себя в длинных платьях и с волосами до пояса! А ведь был еще и корсет! А если не нацепишь их – заклеймят шаболдой.
Призрак, услышав звуки, тут же метнулся ко мне и, не долетев каких-то пару шагов, остановился. Видимо, привязка не пустила дальше.
– А ты еще кто такая? – услышала я старческий голос. На этот раз в нем не было подвываний. Лишь концентрированная злость. Такую только сцеживать по каплям и продавать как сильнейший из ядов.
– Кимерина Бросвир, – сглотнув, ответила я и задала встречный вопрос: – А вы?
– Доумирали! – фыркнуло привидение. – Не узнать свою прародительницу! Позор! Я Вильда – Лик Смерти – Бросвир! И какая-то сволочь запечатала мой дух в этой демоновой урне. На пять сотен лет, если судить по датам на надгробиях!
– Это была точно не я, – заверила эту привиденистую фурию. – А вот вызвала вас с того света, кажется, уже я. Прошу прощения за беспокойство… Я амулет свой, кажется, рядом с вашим прахом случайно положила. А он душу к телу притягивает. Сейчас уберу его. – И с этими словами хотела было подойти к урне, как Вильда рванула мне наперерез и зависла меж мной и полкой с погребальными вазами.
– Не стоит торопиться, внучка. Может, еще побеседуем? – сменив злость на деловой тон, протянула эта пра-очень-много-раз-бабушка.
В ее словах был резон. Особенно с учетом того, что в молельне поутру меня ожидала отправка
