Песнь бездны - Эмма Хамм

Она слышала его.

Черт возьми, она его услышала.

Аня заморгала, ошарашенная звуком его глубокого, раскатистого голоса, неравномерного, словно бурлящая вода за стеклом. Он отплыл назад, опустился чуть глубже в воду, следя за ней тяжелым взглядом.

Чтоб его, она слышала.

Это была не каша из перекрывающих друг друга шумов, не осознание, что с ней кто-то разговаривает, только неясно, что именно ей говорят. Его голос был так глубок, что она могла сравнить его только с плеском воды под слоем льда. Гудящий звук, который ей не доводилось слышать с того рокового дня. Громкий, раскатистый и такой невозможно глубокий.

Глупо. Безрассудно. Она, считай, собственными руками бездумно вручала свою жизнь этому монстру, который заявился к ней в ванную. Но она спрыгнула в бассейн.

Аня сама не понимала, что творилось в ее голове в тот момент. Вероятно, там не было ничего, кроме упрямой мысли – она его только что слышала, улавливала оттенки в его голосе. Она так давно не слышала четких, отрывистых слов. Все так долго было приглушенным и спутанным, и Аня уже смирилась, что никогда не сможет разобрать, что ей говорят. Теперь ее сознание словно раскололось.

Она была у врачей. Встречалась с другими людьми, подобными себе, но мало кто из них оглох после четырнадцати лет слуха. Большинство из них родились глухими. А она не родилась, да и полностью глухой не была. Застряла на границе между двумя мирами, и…

Ох, как же она соскучилась по возможности слышать чужую речь.

Аня сильно ударилась о воду, рухнув на нее животом, но снова, так же как в тот раз, когда он вытолкнул ее из бассейна, сильная рука обхватила ее за талию.

Перепончатые пальцы сомкнулись на облепившей ее тело ткани, царапая когтями шаль. И на все это ей было совершенно наплевать.

Она оперлась руками о его грудь, по ладони на каждой мощной грудной мышце, под которыми немного вразнобой колотились два сердца. Он уставился на нее широко распахнутыми глазами. Возможно, она его напугала, – Аня не знала. Она ощущала только огромную ладонь на своей талии и едва заметное движение пальцев на спине. Это было даже… приятно.

По крайней мере, совсем не так страшно, как она думала.

Она облизала губы и тут же мысленно велела себе больше так не делать, поскольку он проследил за ее движением.

– Я слышу, как ты говоришь, – прошептала она. – Я… просто повтори. Пожалуйста.

Он нахмурился. Возможно, это должно было ее напугать, но жабры на его шее вдруг распушились оборочками, и это выглядело очень даже мило.

– Скажи что-нибудь, – прошептала она, почти умоляя. – Пожалуйста.

Он сказал одно слово, и утробные звуки прорвались сквозь изувеченный слух, и она снова уловила, что он говорит. Громко, скорее всего, даже громче, чем было для нее безопасно. Может, он делал ей этим только хуже. Но о… о, звуки слов.

– Больше одного. – Аня закрыла глаза, наслаждаясь.

Он сказал два слова.

Она приоткрыла один глаз, сердито глянула на него. Ундина над ней издевался. Он…

Отвечал на каждое ее слово, словно понимал, что она говорит.

Аня замерла, наконец-то осознав происходящее. Она висела посреди бассейна, обхватив его руками за шею и болтая ногами в воде. Каждый раз, когда он напрягал мускулы, чтобы удержать их обоих на поверхности, его хвост проскальзывал между ее ногами. Он держал ее за талию, его огромная ладонь обхватывала ее спину, а пальцы были возле самой груди. Она легко могла дотянуться и поцеловать его.

И ундина понимал каждое ее слово.

Глава 7

Дайос

Дайосу нравился звук ее голоса. Грубоватый, немного хриплый, не особо музыкальный – как и ее пение, – но красивый. Красивее, чем он ожидал. Если он и слышал, что она говорила в их первую встречу, то, хоть убей, не мог этого вспомнить.

Может, потому, что именно эту встречу он хотел навсегда запомнить как первую. Встречу, когда она прижалась к его груди, когда ее длинное, стройное тело было полностью в его власти. У него дыхание перехватило, когда она прыгнула в воду, но тут она забарахталась, и он вспомнил, как она плавает.

Плавала она ужасно. Слишком много махала руками и еле двигала хвостами.

То есть ногами. Мира называла их ногами.

Так или иначе, плавать она умела плохо. Такая медленная, такая слабая, а теперь еще и в воду шлепнулась тяжело, точно кит, – совсем не похоже на грациозные движения его народа. Он мог бы подумать, что девушка вообще не умеет плавать, если бы не видел, что она вполне способна перемещаться в воде хотя бы пару минут. И все же что-то внутри требовало поддержать ее, и он… поддержал. Обхватил за тонкую талию, прогнав прочь мысли, требующие кровопролития и расправы.

«Разорви ее, – шептали голоса в голове. – Растерзай эту мягкую плоть, посмотри, какая она красная изнутри. Проверь, хватит ли в ней крови, чтобы окрасить алым весь бассейн, как тебе хочется».

Но даже когда его когти впились в тонкую ткань, покрывающую ее тело, Дайос понял, что не может. Даже если бы он попытался причинить ей вред, его тело не позволило бы. Да, он хотел уплыть вместе с ней прочь отсюда. Хотел зарыться лицом в плавный изгиб ее шеи и утащить за собой под воду.

Какой у нее запах? Какая она будет на вкус, когда он спрячет ее под своею рукой?

Он уже знал ее аромат, но лишь отчасти. Его нотка была во всем бассейне. Смутный цитрусовый привкус, напоминающий о редких подводных плодах, растущих на глубине. Что-то солнечное в ее запахе, хоть он и знал, что это невозможно.

Она была уродливым монстром. Он ненавидел ее народ всю свою жизнь.

Так почему же его пальцы прижимались к изящным контурам ее спины? Почему ему хотелось провести ладонями по ее мускулам? В его руках она казалась такой хрупкой. Ее так легко было держать.

И она хотела, чтобы он заговорил. Хотела услышать его голос. Интересно, зачем? Он думал, что она не может слышать. Но она слышала его.

– Привет, – сказал он, когда она попросила его снова заговорить.

Он почувствовал себя глупо. Но Дайос вообще был не из разговорчивых. Никогда не знал, что сказать представительницам противоположного пола. Никогда.