Блеф демона (ЛП) - Харрисон Ким

Мистики оплели меня, стали мной, завернули в сияние, чтобы я не разлетелась, когда Богиня уставила на меня единственный глаз.

— П-постой, — выговорила я, ошеломлённая тем, как во мне гудели лей-линии — все, разом. Их энергии спутались, и настоящее, текущий миг и будущее стали одним, из чего поднялся облик.

Это была Богиня, и я с благоговением смотрела, как переплетённые энергии складываются в образ Тритон. Она пришла лично заняться проклятием. Прелесть.

— О, это ты, — тупо сказала я, быстро моргая, выметая звёздную пыль из глаз. Я была уже не у Пискари. Я была… где-то ещё.

Ты, сказала Богиня, и я почувствовала, как она поднимает мне подбородок. Ты — больше, чем масса с волей. Я знаю тебя. Это ты дала мне этот образ, это видение бытия. Я помню его.

Я ощутила, как киваю, хотя сомневалась, что у меня вообще есть сейчас голова.

— Мне нужна твоя помощь. Ты можешь это исправить? — Я закашлялась; мистики, которых я втянула словами, прокатились огнями по лёгким. — Он исказил проклятие, чтобы пройти сквозь время, и оно сорвалось из-за меня.

Я видела, что случилось, — подумала она, её пальцы обвели свечение лей-линии, щипнув его. Мои глаза были там.

— Ты можешь —

Она отпустила мой подбородок, и я вздрогнула от звенящего тванг, эхом разнёсшегося, словно шёпоты забытых разговоров.

— Разумеется, — произнесла она вслух, и я заморгала, чувствуя, как она перетирает мои мысли, играя воспоминанием об Айви, затем о Тренте, потом о Дженксе. На Бисе она задержалась дольше; мистики тянулись сквозь меня, выискивая каждую секунду, что я провела с ним, струясь, как огонь.

— Поможешь? — выдохнула я, сжавшись от внезапного наплыва эмоций, пусть они все были моими.

Её пальцы в моих мыслях исчезли, и я осела.

— Поможешь? — эхом повторила она.

Я могла бы просто забрать книгу. Я ничем не была обязана Скотту, и всё же я здесь.

— Чего ты хочешь? — прошептала я, напуганная.

Богиня Тритон пустила вихрь мистиков, несущих память смеха, — они поиграли у меня в волосах.

— Дело не в том, чего хочу я. В том, чего хочешь ты, — сказала она в своей привычной дельфийской манере. — Когда всё закончится, и всё, что ты любишь, уйдёт. Когда у тебя останутся только воспоминания — я приду. Тогда ты и замкнёшь петлю. Пообещай.

Я не понимала, о чём она, но звучало так, будто это будет ещё очень нескоро. Если я сниму проклятие со Скотта, я смогу держать этим ковен и заставить их оставить меня в покое. Больше мне и не надо. Будущее позаботится о себе само.

— Будет больно? — спросила я, и тёплая ладонь приподняла мне подбородок.

— Во всех смыслах, в каких только можно причинить боль, — сказала она. — Но ты вкусишь каждое жало. Я гарантирую это. Её прикосновение соскользнуло, мистики закружились бешено, и она рассмеялась. — Ты согласна замкнуть петлю, если я распутаю твоё бездумное применение?

Бездумное применение? — удивилась я. — Согласна. — Иначе зачем бы я её звала?

Она склонилась близко, наполнив меня колким запахом звёзд.

— Как мы возжелали, так и будет, — сказала она, и я вздрогнула, сгорбившись над книгой у себя в руках, съёжившись, когда мистики рванули из Скотта беззвучной светящейся волной, разорвали мой круг и исчезли.

Её не стало, и я вернулась в реальность.

Что я наделала? — подумала я, когда снизу снова послышалось глухое тук-тук-тук. Но на полу лежал совершенно голый, совершенно шестидесятилетний мужчина, осев к дивану.

Как я и думала, одежда на нём была магической, вовсе не настоящей. Лицо заросло уродливой щетиной, и, заметив мой взгляд, он потянулся к подушке, чтобы прикрыться.

Сработало. Но какой ценой? Замкнуть петлю?

— Ты в порядке? — спросила я, а он нащупал моё гадательное зеркало, всё ещё лежавшее на столе.

Облегчённый всхлип сорвался у него, когда он увидел свои руки, а потом — отражение.

— Это навсегда? — сказал он сипло. — С рассветом не слетит?

Чем я заплатила Богине за это дерьмо?

— Держаться будет, — выдохнула я, думая, что запах лунной ночи и танца стал сильнее. Трент, мелькнуло у меня. Видел ли он? Я похоронила наше будущее — или, наоборот, обеспечила его?

Скотт снова взгромоздился на стул, прижав к себе подушку, и уставился на своё отражение.

— Убери руки от моего зеркала, — потребовала я, и его взгляд дёрнулся ко мне. Он молча отдал его, и я сунула зеркало под книгу. Пахло корицей и вином; я скользнула взглядом к бару. Над чем-то уже собрались мистики, их сияние бледнело, пока моя встреча с Богиней уходила глубже в прошлое. — Убирайся. И не возвращайся, — добавила я.

— Э-э, можно я одолжу —

— Сейчас, — отрезала я, и он поднялся, крепко прижимая подушку. — Уходи.

Он помедлил, будто взвешивая моё настроение. Затем, гордо вскинув голову и заслонившись подушкой, зашлёпал к лестнице босыми ступнями по старым доскам. Неуклюжий и скованный, он поднимался как-то странно, почти боком. Персонал не отреагировал. Впрочем, солнце уже взошло, и, думаю, все вышли к Брэдy на улицу — он вспомнил небо.

— Пожалуйста, не благодари, тупой пердун, — проворчала я, и из-за барной стойки донёсся знакомый смешок. Сначала волна облегчения, потом тревога. Это был Трент. Мог бы быть и Квен — к такому разговору я была не готова.

— И долго ты собираешься тянуть с тем, чтобы снять этот морок? — сказала я, и тут Трент оказался рядом: белокурые волосы наполовину спрятаны под чёрной вязаной шапкой-бини. Что бы я там ни пообещала Богине — сделано. Не стоит рыдать по утраченной горстке мистиков. Не когда Трент идёт ко мне, а обтягивающие леггинсы и рубашка превращают его в видение эльфийской вкуснятины. Я отложила книгу и зеркало, жадно желая заключить его в объятия по полной программе.

Ухмыляясь, Трент подошёл ближе; его шаги в чёрных, почти воровских мягких тапочках были беззвучны.

— Ты меня не видела? — спросил он, и тогда мои руки нырнули под его, и я прижала его к себе, опьяненная облегчением, вдыхая его — запах ветра и магии, цеплявшейся к нему.

— Нет, но знала, что ты здесь. — Его ухо было прямо у моих губ, и стоило мне огромных усилий не прикусить его. — Мне это нравится. Что ты меня проверяешь. Да ладно, почему бы и нет? — подумала я — и всё-таки прикусила.

Он удивлённо дёрнулся, мои зубы скребанули по коже, а в глазах вспыхнуло дьявольское предвкушение.

— Ты призвала Богиню, — сказал он, проводя рукой по моим волосам и выманивая из них мистиков.

Моя улыбка погасла, и я пожала плечами, неуютно. Призвала — а потом ещё и поболтала.

— Понятия не имела, что он сделал, чтобы довести себя до такого состояния. Показалось разумным.

— Сработало, — произнёс он с заминкой. — Кажется, у тебя с ней особое взаимопонимание.

— Никогда больше не позволяй мне делать это снова, — сказала я, абсолютно уверенная, что не хочу ещё раз связываться с этим.

Когда всё закончится, и всё, что ты любишь, исчезнет…

— Договорились, — ответил он, и я потянулась вперёд, одаривая его долгим, чувственным поцелуем. Его губы были лёгкими, как прикосновение, и в нём пробегали искры жизненной энергии, пытавшейся уравновеситься с моей.

Отстранившись, я улыбнулась, любя его.

— Лейкер внизу.

Трент кивнул, ничуть не обеспокоенный.

— Я знал, что он за мной следил. Никогда бы не подумал, что он войдёт. Но я легко ускользну, даже при солнце.

Я взяла со стола свой пластиковый пакет и сложила туда всё. Новую сумку я так и не купила.

— Отлично. Пошли поедим. Waffle House открыт. Поблагодарил уже Квена за то, что он меня не убил? Надо сделать для него что-то приятное. Может, вафли принести?

Трент улыбнулся, обняв меня за локоть.

— В прошлом году, представляешь? И всё это время он молчал. Этот эльф умеет хранить секреты, как могила.

— У меня больше нет секретов, — сказала я, выключая свет у лестницы. Рубиновое кольцо, что он подарил мне, сверкнуло в полумраке рядом с моим жемчужным. Внизу наконец стихла музыка. Хватит. Больше не могу прятать. — Трент, ты уверен, что знаешь, что делает это кольцо? Квен чуть не убил меня, пока не увидел его.