Дракот для Снежной королевы - Анна Снегова
— Ну что? — поторопил Ворон, подпрыгивая на облучке саней в нетерпении.
Я кисло пожала плечами.
— Мне никто не нравится. Какие-то они все… несимпатичные.
— А что, есть разница? — искренне удивился Христиан.
Я закатила глаза.
— Ну вот представь, что перед тобой стая ворон. Разве они для тебя все на одно лицо? Стал бы хватать в невесты первую попавшуюся плешивую птичку?
Христиан обиделся.
— Вороны не бывают на одно лицо! Форма клюва, цвет и расположение маховых перьев, м-м-м-м… ножки…
— Вот видишь! — торопливо перебила я. Что-то у Христиана подозрительно глаза загорелись. Не уверена, что мне хотелось на самом деле выслушивать тонкости брачных ухаживаний ворон. — для меня люди тоже все выглядят по-разному. И если уж из-за этого ужасного, несправедливого магического правила мне нельзя сначала узнать характер человека как следует, то могу хотя бы выбрать внешне не слишком омерзительного?
Христиан признал справедливость моих аргументов.
Мы оставили бальный зал и полетели дальше.
За соседним окном послышался оглушительный звон разбиваемой посуды.
— … Да не трогал я эту чёртову фрейлину! Ни за мягкие места, ни за жёсткие!!! — вопил мужской голос.
— Не отпирайся, я всё видела!!! Ты ущипнул её за её тощий расфуфыренный зад!
Новый звон. За ним ещё и ещё.
— Истеричка! Это был наш свадебный сервиз!
— Кобель! Будь проклят тот день, когда я выбрала тебя из всего множества замечательных женихов, которые ко мне сватались!
— Я что ль виноват, Матильда, что тебе достаточно было, чтоб кандидат умел поддерживать светскую беседу и при виде тебя не проглатывал язык⁈
— Ах ты…
— Дети, не ссорьтесь! — раздался новый мужской голос, очень и очень усталый. — Дочка, дорогая, выслушай Йенса! Твой муж любит тебя, быть может…
— Мой муж любит только полкоролевства, которые ты обещал вместе с моей рукой!!
— Которые, кстати, мне так никто и не выделил, гм…
Хлопнула дверь.
Я едва успела отпрянуть.
На широкую террасу, заметённую снегом, вышел высокий грузный мужчина в золотой короне, с длинными волосами, аккуратно подстриженной бородой и вислыми усами, в которых серебрились пряди седины. Он был разодет в зелёный бархат, на груди — золотая цепь толщиной с якорную, каждый палец унизан кольцами с драгоценными камнями…
Я боялась, он меня заметит, но король Снеригета — а это, без сомнения, был он — медленно, шаркающей походкой прошёл к балюстраде, и опершись на неё, стал грустно смотреть в пустоту перед собой.
Метель усиливалась. Король её не замечал. Как и того, что на его плечи и волосы оседают пушистые снежные хлопья.
Мне стало ужасно жаль этого человека. У которого было, наверное, всё. Не было только одного — душевного покоя.
— Не бойся, Сольвейг, — проговорил Христиан, мягко касаясь меня крылом. — Человек не может увидеть Снежную королеву, если она сама не захочет. Он нас даже не слышит. И не замечает нашего присутствия.
— Знаешь… — ответила я спустя время. — Мне кажется, тут мне выбирать не из кого. Здешняя принцесса уже охомутала своего принца. И не видно, чтоб она была слишком уж от этого счастлива. Принц, видимо, попался паршивый. Полетели дальше?
— Угу, — согласился Христиан, нахохлившись.
Стало уже совсем темно.
Сани мягко скользнули в вышину.
Я оглянулась, когда мы взмыли над заметённым парком в чёрное небо, продолжающее сыпать всё новыми и новыми искрами снежинок.
Ссутуленная фигура короля всё ещё маячила на балконе — он по-прежнему смотрел в метель. А за его спиной всё так же раздавались крики и колотилась очередная тарелка из свадебного сервиза принцессы.
* * *
Снеригет засыпал.
В окнах один за другим гасли огоньки свечей. Последние прохожие спешили домой, высоко подняв воротники своих зимних пальто. То и дело поскальзывались на мостовых, но смешно удерживая равновесие, торопились дальше. Усилившаяся метель быстро выгоняла людей с улиц.
Я поняла, что даже среди множества людей можно чувствовать себя ужасно одинокой.
Если они тебя не видят.
Сани мягко скользили над проспектами, мимо больших стеклянных витрин и длинных домов-муравейников…
— Мне кажется, сегодня день прошёл впустую, — наконец, признала я очевидное.
— Что, никто?..
Я пожала плечами.
— Как выбирать? Они все в шапках и укутанные по уши шарфами. Сам посуди, — вдруг я утащу такого, а там косоглазый, лопоухий и весь в прыщах?
— Ну, полетели тогда, — угрюмо согласился Христиан. — Тем более, сани летят уже с трудом. Скоро запас магической энергии начнёт выдыхаться.
— А он разве не бесконечный? — удивилась я.
— Нет, кар-конечно! В природе не бывает ничего бесконечного, ибо баланс Вселенной требует, чтобы диффузия энергии компенсировалась негэнтропийными…
— Всё, поняла, поняла! — поспешно перебила я. — Сани, домой!
Они клюнули носом, но всё же выровнялись, и тяжело набрали высоту, скользя вдоль стены огромного обшарпанного дома с множеством небольших прямоугольных окошек.
Второй этаж, третий, четвёртый — под самой крышей…
— Стой!! Боже мой… пожалуйста, пожалуйста, стой! — я вскочила и вцепилась пальцами в борт саней. Так сильно, что они накренились и чуть не потеряли равновесие. С огромным трудом выровнялись.
— Ты с ума сошла? — каркнул из угла взъерошенный комок перьев, который туда укатился по моей вине.
Я не отвечала.
В огромном тёмном доме, в котором жило такое огромное количество людей, что я не могла бы их сосчитать, светилось и не спало одно-единственное окно. Под самой крышей, на углу проспекта, где выли самые холодные и злые ветры.
Изнутри стекло этого окна заплетал большущий зелёный колючий куст, который казался ненастоящим, нереальным посреди зимы. На упругих стеблях покачивались крупные бутоны ярко-алых роз.
Глава 8
Снежинки замирают в полёте.
И на несколько долгих, бесконечных мгновений время останавливает бег, чтобы я могла решиться. Принять возможно самое простое и самое трудное решение в своей жизни.
Потому что в этот момент так остро чувствую, что с этой дороги не будет возврата. Я могла перевернуть страницу и принять стезю Снежной королевы, которая не имеет права любить. Я могла навеки похоронить те детские
