Огнев на линии любви - Лина Коваль
– А что вас удивляет? – спрашиваю, понимая, что она ждет ответ.
– До тех пор, пока я не услышала твое имя, даже обрадовалась.
– С моим именем что-то не так?
– Нет. У тебя красивое имя, девочка. Редкое. Но вероятность того, что девушка Александра – какая-то другая Есения, практически нулевая.
Опустив взгляд, чувствую, как щеки заливаются румянцем.
И почему я об этом не подумала? Зародыш с Огневым дружат со школьной скамьи. Конечно, она обо мне слышала.
Стыд-то какой.
Глава 22. Есения
– Мы с Сашей расстались, – признаюсь тихо.
– Ох ты. Из-за Антона, поди?
– Нет, что вы! – ахаю. – По правде говоря… Саша мне изменил… Я сама их застала.
И снова жгучий стыд вгоняет в краску. Не знаю, что происходит с женской психикой в момент, когда признаешься в том, что тебе предпочли другую, но, кажется, будто отчасти во всем и правда я виновата: недостаточно любила или была невнимательна. Не так обихаживала, не то говорила. Возможно, была грубой.
Качнув головой, хочу стряхнуть неприятные мысли.
– Вот паскудник, Сашка! – бабушка всплескивает руками. – Ну как увижу его…
Я неловко улыбаюсь.
– Поэтому мы расстались, а уже потом… с Антоном… Вы не подумайте, что я с двумя.
– Ладно, не буду тебя пытать, – вздыхает она, морщинистой ладонью поправляя салфетку на столе. – Но, конечно, теперича буду переживать за дружбу-то. Я ж мальчишек с детства знаю. Они еще в колготках спущенных у меня по дому бегали.
– Как-то не представляю Антона в спущенных колготках, – смеюсь.
– А то ж, и колготки были, и сопли по колено… Куда ж без них? – она вздыхает, а я с восхищением смотрю на эту женщину, которая одна воспитала такого внука. Честного, доброго, цельного. По-мужски правильного.
Никогда не была сентиментальной, а тут глаза предательски увлажняются. Откашливаюсь с надеждой, что бабушка ничего не заметила.
– Сложно вам было? – спрашиваю и тут же добавляю: – Простите… Я, наверное, зря такие личные вопросы задаю.
– Да ладно уж, – задумчиво вздыхает она, отворачиваясь к окну. – Иногда и сложновато бывало, конечно. Характер у него не подарок… Дак ведь и жизнь не праздник? – смеется. – Он у меня был послушным мальчиком, но тихим. После всего, что случилось с родителями, переживал сильно. Зато учился хорошо… А Сашка Зародыш весельчак и двоечник всегда был…
Она смотрит на меня серьезно и прищуривается:
– Но, если что, его я тоже люблю как внука… Наш он, родной.
– Простите, – лепечу.
Как же сложно все.
– Эх, девочка. Ты на него зла не держи. Верность… ведь она признак ума.
– Это как? – удивляюсь.
– У каждого человека должны быть какие-то принципы и ценности. А если в голове пусто, то и нет ничего…
– Вы сказали, что Сашу тоже любите?.. – не понимаю.
– Ха, девочка. Любить – это видеть и недостатки. У Сашеньки много положительных качеств: он добрый мальчик и бесхитростный. Правда, немного ленивый. Но уж если начал что делать, доведет до конца. Упертый.
– Он вам про меня много рассказывал?
– Не он.
– А кто же?
– Антон рассказывал…
Из прихожей доносится стук двери, мы обе замолкаем на полуслове.
Обернувшись, жду, пока Огнев заявится на кухню, а когда вижу, что сначала из-за поворота появляется внушительный букет белых роз, улыбаюсь, как дурочка.
Это мне? За что?
– Привет, ба, – хмурится, увидев Елизавету Алексеевну. – А ты как здесь? Не позвонила… Я бы встретил.
Положив цветы на столешницу, Антон склоняется над бабулей и чмокает ее в щеку. Она тут же смущается.
– Не позвонила, – ворчит. – Экий у нас начальник большой стал. Звонить ему надобно. Бабка должна ко времени к тебе записываться?
– Не начинай давай, – усмехается он, кинув короткий взгляд на меня. Снова обращается к бабушке: – Останешься на выходные?..
– Вот еще. Че мне тут с вами? Огурцы солить? – Она поднимается и начинает беспокойно собирать со стола грязную посуду.
– Что вы? Я уберу, – останавливаю ее, вставая. – Не переживайте…
– У меня вообще-то электричка через час. Заболтались мы тут с Есенией твоей, пока ты, скворец, по делам порхал.
Антон снова награждает меня взглядом. На этот раз чуть насмешливым и непонимающим.
– Пойдем, я тебя отвезу, – подхватывает сумку с пола и хлопает ладонью по карманам на бедрах в поисках ключей от машины.
– Никуда я с тобой не поеду, – тараторит Елизавета Алексеевна. – У меня, когда ты за рулем, сердце прихватывает, потом опять по поликлиникам ходить, в очередях с пенсионерками лаяться. Я уж на автобусе, мне так спокойнее, Антошенька.
Мы все плавно перемещаемся в коридор. Бабушка суетливо одевается.
– До свиданья, – тепло прощаюсь, скидывая мужскую руку, нагло лежащую на талии. – И спасибо за пирожки. Вкусные очень… Теперь буду готовить по вашему рецепту.
– Да какой там рецепт? Были бы масло и курочка, приготовит и дурочка, – машет она рукой и уже построже смотрит на Огнева. – К остановке меня проводи. С сумками-то.
– Пойдем, конечно.
Молча наблюдаю за тем, как они выходят. В груди растекается беспокойство.
Конечно, Елизавета Алексеевна позвала Антона, чтобы спросить про Сашу. Настроение вдруг портится, и я занимаюсь посудой, двигаясь на автомате. Периодически поглядываю на роскошные цветы. Обалдеть какие. Несколько раз подхожу, чтобы уткнуться в крупные бутоны носом. Ворую их неповторимый аромат. Даже быстро пересчитываю.
Двадцать пять.
Двадцать! Пять!
Это ж целое состояние. Он… с ума сошел?
Из-за льющейся из крана воды пропускаю, как Антон возвращается домой. Чувствуя прикосновение, вздрагиваю. Обняв меня со спины, он следит за тем, как я намыливаю очередную тарелку.
– У меня, вообще-то, посудомоечная машина есть.
– Мне несложно. Я по привычке, – нервно смеюсь.
Развернувшись, поднимаю голову, чтобы заглянуть в горящие весельем глаза.
– Бабушка ругалась, да? – осторожно спрашиваю. – Из-за Саши?
– Ага. Крапивой меня отходила, – смеется он и снова лезет обниматься.
– Я серьезно, Антон, – отшатываюсь.
Он слабо морщится.
– Я тоже. Все хорошо, Есь. Чего ты разволновалась? День сегодня просто замечательный…
Подозрительно на него смотрю. Больно довольный обратно вернулся.
– А ты где был-то? – прищуриваюсь.
– Харлея продал, – со счастливой улыбкой произносит. – Наконец-то. С Нового года им занимался. Так что сегодня у нас, можно сказать, праздник. Можем отметить.
Облегченно выдыхаю. Всего лишь мотоциклом своим занимался?.. А я уж глупостей напридумывала.
– А почему сразу не сказал? – обиженно дую губы.
– Кто ж о таких вещах рассказывает? Удачу только сбивать. Примета такая.
Отклонившись, Антон по-джентльменски подхватывает букет и вручает его мне.
– Это тебе, Фюрер.
– Они обалденные, – смущаюсь, под внимательным взглядом зарываясь лицом в розы. Теперь уже на правах полноправной хозяйки. – Как
