Община Св. Георгия. Роман-сериал. Второй сезон - Татьяна Юрьевна Соломатина
Едва войдя, Ася чуть не расплакалась. Строгая тётушка, поджав губы, колко глянула на неё. Ася тут же прекратила. Она была приютской, и хорошо знала порядки. Плакать в помещении с маленькими детьми нельзя, потому что и они начинают плакать.
– У нас так не принято, но, принимая во внимание ходатайство господина Хохлова, коему наше учреждение невероятно обязано, вы можете полюбопытствовать…
– Я не любопытствовать, я другое! – горячо начала Ася. Но оборвалась под очередным пронизывающим взглядом.
– Позвольте нам побыть пять минут наедине с Анной Львовной в этой комнате, – мягко попросил Владимир Сергеевич.
Доктор военной медицины, сестра милосердия, просьба Хохлова… Сиделка кивнула и вышла из комнаты, не прикрыв за собою двери. Вовсе не из любопытства. Её интересовали только дети. И хоть люди в комнате остались заслуживающие доверия, однако младенцы под её патронатом.
Анна Львовна подскочила к ближайшей кроватке и схватила на руки запелёнутого младенца.
– Вы не того взяли.
Владимир Сергеевич подошёл к нужной колыбельке:
– Вот ваша девочка.
Ася, сконфуженная сверх всякой меры, застыла с «посторонним» младенцем в руках. Владимир Сергеевич никак ей не помогал. Не помогал в её собственном вранье себе. Но этот неглубокий ум, как и все умы неглубокие, был изворотлив необычайно. Нельзя сказать, чтобы специально, напротив: вне всякой воли носителя такой неглубокий ум способен моментально обмануть сам себя. При достаточной тренировке интеллекта сам носитель обнаружит удивительную способность обманывать других со всем воодушевлением. Ум обмануть просто, только совесть обойти невозможно. Если она есть.
Владимир Сергеевич отогнал от себя эти недостойные соображения. Он подменил их более разумными, более честными (ох, не ошибка ли?): у каждого человека свой уникальный опыт, а эта несчастная девчонка выросла в приюте и уж об этом-то знает точно лучше него, и потому искренна, а ему должно быть сейчас стыдно за свой холодный анализ.
Ася лепетала сквозь слёзы:
– Немудрено перепутать! Ах, они все тут как маленькие заключённые, невинно осуждённые. Даже свидания без ходатайства запрещены!
Она как-то неуклюже, угловато уложила малыша обратно, неловко подошла к колыбельке со «своим» младенцем, но уже не рискнула брать на руки, будто ожидая разрешения Владимира Сергеевича.
– Свидания запрещены без ходатайства, чему вы изволили возмутиться, исключительно в целях покоя и безопасности младенцев. Здесь не цирк, а заведение призрения сирот. О них некому заботиться, некому защищать. Государство берёт на себя охранительные функции. Как умеет и может. Здесь детям получше, чем в иных семьях. Здесь они по меньшей мере сыты и обихожены. А если будет случай детской смерти, так по крайней мере инициируется хоть какое-то расследование, в отличие от дел семейных, где чаще всего «господь дал – господь взял» и аминь!
Он не смотрел на Асю, боясь утонуть в собственных нежности и жалости к ней. Спросил строго:
– Анна Львовна, почему она? – кивнул он на колыбельку, где безмятежно сопела крохотная девочка. – Вы сами справедливо заметили, что все они здесь одинаково несчастны. Какие основания?
– Это божья воля! – горячо воскликнула она, сама в это истово веруя. – Я её нашла!
– А ещё я…
– Видите?! А ещё вы! Это как есть божья воля. Рок. Судьба. Называйте как угодно!
Переждав экстатический пассаж, Владимир Сергеевич продолжил спокойно:
– И Дмитрий Петрович, и Вера Игнатьевна. Мне угодно называть это совпадением.
– Совпадений не бывает! – воскликнула Ася. И младенец захныкал. Она моментально взяла его и стала укачивать. Признаться, он тут же успокоился.
– В приютах все детки молчат, – взволнованным шёпотом обратилась Ася к Владимиру Сергеевичу. – Никого с ними рядом нет, так, чтобы постоянно. Когда никто не придёт, зачем же и на помощь звать? Откуда они это знают?
– Позволю предположить, вы несколько преувеличиваете. Как любая юная особа вашего пола, вы склонны драматизировать. И потом, Ася, я позволю себе заметить: вы ничего не знаете об этой девочке.
– Что ж знать-то ещё можно о невинном младенце?! – вытаращила Анна Львовна хорошенькие глазки. – Что можно натворить эдакого, едва родившись?!
– Кто её родители, например. Какие они люди? Хорошие? Плохие? Здоровые или больные, в конце концов? За грехи родителей дети проклинаются до седьмого колена.
– О! Вы не правы! «И было ко мне слово Господне: зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: “отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина"? Живу Я! говорит Господь Бог, – не будут вперёд говорить пословицу эту в Израиле. Ибо вот, все души – Мои: как душа отца, так и душа сына – Мои: душа согрешающая, та умрёт. Если кто праведен и творит суд и правду… то он – праведник, он непременно будет жив, говорит Господь Бог. <…> Вы говорите: “почему же сын не несёт вины отца своего?" Потому что сын поступает законно и праведно, все уставы Мои соблюдает и исполняет их; он будет жив. Душа согрешающая, она умрёт; сын не понесёт вины отца, и отец не понесёт вины сына, правда праведного при нём и остаётся, и беззаконие беззаконного при нём и остаётся…»
Владимир Сергеевич удивлённо смотрел на Асю. Она рассмеялась, как девчонка, которой, в сущности, и была ещё.
– Книга пророка Иезекииля, глава восемнадцатая. В нас это в приюте отменно вдалбливали с младенчества, уж поверьте. Вот и пригодилось!
Она была очень довольна, что уела его. Он улыбнулся.
– Это всё замечательно, Анна Львовна. И действительно правда. В категориях нравственных. Но я имел в виду несколько иное…
– Что бы вы ни имели, Владимир Сергеевич, любовь способна творить чудеса!
Владимир Сергеевич счёл необходимым мягко, но с профессиональной настойчивостью отобрать у Анны Львовны младенца. Ибо тот ещё на Книге пророка Иезекииля начал нервничать. Зачем такие перепады эмоций транслировать младенцу всем телом? Они ещё чувствительны, как животные.
Положив девочку в колыбель, он взял Асю за руки и сказал:
– Анна Львовна, всё, что бы я ни имел, я с добровольной готовностью и самым искренним чувством слагаю к вашим ногам. Это осмысленный шаг. Я люблю вас и только вас. Я вас ни с кем не перепутаю, даже если бы и хотел. И мою любовь к вам не перепутаю ни с каким другим своим чувством к вам же. Любовь всего милосердствует. Повторюсь: моя любовь осмысленно милосердствует. Я перестал делать неосмысленные шаги. Мне сейчас необходимо, насколько возможно, ваше внимание. Умное, без сердца.
Ася сосредоточилась. Она привыкла выполнять указания докторов.
– Полвека назад монах-августинец Грегор Иоганн Мендель опубликовал работу «Опыты над растительными гибридами», – он посмотрел на Анну Львовну со значением.
– Не понимаю. Растительные гибриды… Ботаника?
– Нет разных наук. Есть методология.
