Графиня на арене - Минерва Спенсер
— Да, слава богу! — признала Джо и, поставив перед ним еду, добавила: — Давай сюда ногу.
Эллиот поколебался с минуту, но подчинился.
— Видишь, до чего я устал: даже позволяю тебе снимать с меня сапоги, любимая.
Какое-то время Джо смотрела на него с улыбкой влюбленной идиотки: обожала, когда он называл ее любимой, — потом повернулась к нему спиной и оседлала его ногу.
Немного повозившись, она избавила Эллиота от обоих сапог и заметила:
— У тебя ноги отекли. Не хочешь опустить их в горячую воду?
Эллиот застыл с поднесенным ко рту куском сыра, запрокинул голову и расхохотался.
— Что смешного?
— Я не инвалид, Джо.
— Не обязательно быть инвалидом, чтобы насладиться ванночкой для ног.
Эллиот бросил сыр обратно на тарелку, ухватил Джо за талию и, усадив к себе на колени, прошептал, покрывая чувствительную шею горячими поцелуями:
— Я не для того примчался ночью к твоей двери, чтобы принимать ванночки для ног.
— Вот как? — У Джо быстрее заколотилось сердце, когда она почувствовала, как ей в ягодицы сквозь одежду упирается его вздыбленная плоть.
— Расстегни мне штаны!
— Какой ты властный, — протянула Джо, медленно выполняя приказ.
— М-м, — протянул Эллиот, вновь принимаясь ее целовать и покусывать, не забыв приподнять бедра, чтобы она могла избавить его от одежды.
Она уже собралась опуститься на колени и поработать ртом, но Эллиот удержал ее:
— Нет. Я потный и весь провонял лошадьми. Давай-ка лучше верхом.
Джо, задыхаясь, задрала подол и, оседлав его бедра, сказала:
— А, ясно-ясно! Ты обленился и хочешь, чтобы все делала я сама.
— Ты разоблачила мой коварный план. — Эллиот сонно улыбнулся, расстегнул ее простенький удобный пеньюар и зашипел сквозь зубы, когда Джо ухватила его член прохладной шершавой рукой и смазала парой умелых движений. — М-м… Обожаю, когда ты меня трогаешь.
Джо поднялась на цыпочки и, приставив его фаллос ко входу в свое тело, стала медленно опускаться на него.
Они оба застонали, когда она впустила его на всю глубину, и у Эллиота дрогнули веки.
— Мне так тебя не хватало!
Он стянул ткань с ее груди и взял в рот упругий сосок.
Джо откинула голову, медленно приподнимаясь и опускаясь, наслаждаясь движением его губ, языка, зубов на своей томящейся груди. Она заметила, что из носика чайника идет пар, но не могла заставить себя отвлечься.
Эллиот перешел ко второй груди и принялся терзать другой сосок еще упорнее, покусывая и посасывая, и в то же время обхватил ладонями ее талию, чтобы с силой насаживать ее на себя, мощно толкаясь навстречу.
Поймав ритм, он опустил руку к ее лону и надавил большим пальцем на скользкий набухший бугорок.
— Давай это сделаем вместе! — прошептал он, толкнувшись в нее так сильно, что они оба приподнялись со стула.
Джо стремительно приближалась к вершине, ощущая, как восхитительное напряжение внутри ее вот-вот взорвется, лопнет, растечется. Сквозь блаженство она смутно осознала, что толчки глубоко в ней сделались судорожными.
— Сейчас, Джо! — прошипел он ей на ухо, лаская ее бутон большим пальцем, в то время как его бедра еще несколько раз неудержимо дернулись ей навстречу, и он замер, погруженный в нее до основания.
Это было восхитительно: достичь вершины удовольствия с тем, кто по-настоящему дорог.
Джо осознавала, что уже давно полюбила Эллиота — может, еще до того, как спасла от Бруссара, с тех пор, как он впервые стоял с ней на арене цирка и ни один мускул у него не дрогнул, когда она метала в него ножи. Его холодные синие глаза смотрели ей прямо в душу и видели там что-то такое, чего никто прежде не замечал.
— Я люблю тебя, Эллиот.
Все его тело, которое едва успело расслабиться, тут же снова напряглось, и он чуть отстранил ее, чтобы видеть глаза, в то время как сам он выглядел совершенно потрясенным.
Джо улыбнулась и убрала упавшую ему на лоб волнистую прядь.
Растерянность на лице Эллиота уступила место улыбке.
— Значит, мы помолвлены по-настоящему?
Надежда в его глазах сжала ей сердце тисками, и она заколебалась.
Эллиот скривился.
— Прости, я обещал тебя не торопить…
— Дело не в том, что я не хочу…
— Все нормально. — Эллиот легонько чмокнул ее в нос. — Теперь, когда ты сказала, что любишь меня, я буду ждать столько, сколько потребуется. Пока будем придерживаться нашего уговора, а окончательно решим потом, когда все наладится и у тебя не останется сомнений.
Джо кивнула и обняла его, ткнувшись лицом в шею, опасаясь, что если он слишком внимательно к ней присмотрится, то поймет правду. Как бы сильно она его ни любила, этой любви все равно может не хватить, чтобы выйти за него замуж и принять эту новую жизнь.
Если в результате ей придется бежать, она совсем не хотела нарушать данную ему клятву.
Глава 22
Родственники Джозефины испуганно смотрели на Ангуса, сидевшего на плече Джо, облаченной в золотисто-горчичный наряд.
— Так это ворон, — проговорила наконец Эдит, прервав неловкую тишину, висевшую с той минуты, как Джо зашла в дом Таунсендов.
— Да, мэм.
— Мы же договорились. Пожалуйста, зови меня Эдит, — напомнила ей миссис Таунсенд.
— Хорошо, Эдит. А я прошу вас называть меня Джо.
Она и не подозревала, что Таунсенды выстроят перед ней всех слуг, невзирая на ранг.
При виде ворона на всех лицах, кроме двух девчонок-судомоек и мальчишки лет восьмидевяти, видимо чистильщика обуви, отразился полнейший шок.
Детей явно заинтересовала огромная птица, да и та с интересом их разглядывала.
Джо всем представилась, поздоровалась с каждым из слуг, затем направилась вслед за бывшими хозяевами дома по лестнице в гостиную, но не в ту, где они были с Эллиотом во время прошлого визита. Сколько же здесь гостиных?
Лишь супруги Уилмот единственные из слуг словно и не заметили на ее плече птицу двух футов ростом. Дворецкий и экономка, как идеальные слуги, и бровью не повели при виде Ангуса, словно для английских пэров норма держать у себя в особняках птиц и диких животных.
Ангус, словно осознавая важность момента, вел себя примерно. Не считая редких интеллигентных «карр», он почти не издавал звуков, обходился без забористых словечек, свиста и других звукоподражаний, которые так любил. Его жутковатая способность имитировать человеческие голоса иногда поражала даже саму Джо. Он значительно расширил свой словарный запас за то время, что они работали в цирке, а кроме того, у него была склонность к запоминанию самых неподобающих слов и выражений. Джо время
