Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова
— Куда ты ходила? Мы тебя давно уже ждем, — Саша идет мне навстречу, распахивая руки.
— Я вас дольше ждала. Ты не представляешь сколько! — я ныряю в его объятия и чувствую, что наконец-то дома.
— В кустах небось была, — Веня тоже рядом, обнимает нас обоих.
— Угадал!
Я хлопаю его по макушке, он уклоняется и награждает меня звонким поцелуем в шею. Смотрю на своих ребят. Они ничуть не изменились — такие же живые, улыбчивые и родные. Мы толкаемся, возимся на дороге, шутим, не переставая. Как можно было подумать, что они не захотят вернуться! Да они с ума посходили от счастья, очутившись вновь в этих стенах. Мне даже становится немного стыдно, я прекращаю резвиться и захожу в дом. Ребята идут следом, потирая руки.
— У нас все по-старому, — замечает Веня, а Саша словно отвечает:
— Скоро по-новому будет.
— Ну, чем ты занималась без нас? — обращаются они ко мне.
— Считала до восьмисот пятидесяти четырех.
— И как, успешно? — Саша не мог не засмеяться.
— Не всегда.
— Кстати, мы никогда не видели здесь ни восемьсот пятьдесят третий, ни восемьсот пятьдесят пятый дома, — Веня забирается с ногами на кровать. — Так что у нас пока нет соседей.
— Зато есть друзья, — напоминаю я.
— Точно. Как, кстати, они?
— Нормально. Все живы. Деньги зарабатывают.
— Пойдем завтра в город, проведаем… А помните, как Паша говорил: «Хоть полкопейки бы получить?»
— Они сейчас много получают. Копеек по пятьдесят.
— По пятьдесят копеек?! — Веня сорвался с места. — А теперь смотри!
В руках у него оказался бумажный пакет. Он расчистил для него край кровати и осторожно начал разворачивать. Пальцы слегка дрожали. За шершавой оберткой открылись еще какие-то бумажки — небольшие прямоугольные разных цветов, как полоски наших свитеров, только тусклее. В толк не возьму, что такого интересного в этих клочках.
— Да ты читай, читай, — предвосхитил мое недоумение Александр.
«Десять рублей», — прочла я на синей. И подобных ей было много. Пять рублей стоила зеленая, рубль — бледно-розовая. А еще попалась одна желтая, на которой значилось крупными буквами: «Двадцать пять рублей».
— Неужели эти бумажки стоят таких денег? — изрекла я.
— Чудачка, это и есть деньги. Наш заработок.
Теперь я кое-что припоминаю. Иногда на рынке появлялись подобные шуршащие обертки. Я думала, это упаковки чего-нибудь мелкого — гвоздей, например, или спичек. Но я вспоминаю также, что крутились они всегда возле крупных вещей — цельного шкафа с резными ножками, холодильника или радиоприемника… Так, значит, деньги?
— Сто восемьдесят рублей. Ровно. А это… — Веня разгладил бумажную оболочку. — Это календарь для отсчета времени. Смотри, мы сейчас здесь.
Его палец остановился на цифре «1» под жирным заголовком «Июнь».
— Правильно, что ты свинью убрала. Календарь вместо нее повесим.
Саша уже прижимает лист к стене. Он довольно большой и очень хорошо оживляет наш интерьер буквенно-числовым узором на белом фоне. Правда, почти половина цифр уже зачеркнута. Веня достает из кармана обломок грифеля — видимо, это и есть орудие уничтожения дней.
— Зачеркивая каждый прожитый день, можно контролировать течение времени, — поясняет он.
— Да, теперь есть возможность планировать нашу жизнь, — вторит Саша. — Сегодня только передохнем с дороги, а завтра с утра за работу.
— За какую работу? — недоумеваю я.
— За нашу. Будем строить новый дом. Кирпичный. Как, годится?
— Еще бы!
— На все про все у нас три месяца, — Саша разглядывает числа. — В крайнем случае, четыре.
— А я все-таки сбегаю сейчас, зарегистрирую участки, — Вене не усидеть в тесной оболочке нашего почти уже прошлого.
— Деньги не забудь! — Саша отсчитывает от хрустящих банкнот четыре штуки: по десять, пять и две по одному рублю. Итого семнадцать. — Нам нужно восемь квадратных метров под дом, — объясняет он, а мне все не верится.
— Значит, у нас действительно будет настоящий дом?
— Ты же и этот называла настоящим, — усмехается Саша. — Да и шалаш, помнится, тоже.
— Я и не спорю. Квадратный метр пустой земли когда-то был для меня неоспоримым домом.
Веня вернулся с землемерами, которые все сделали исправно. Отсчитали, записали, подняли. С их уходом наша территория расползлась на два метра вдоль дороги и на четыре в глубь пустыря.
— Может, колышками отгородить? — я обхожу участок по периметру. — Теперь это все наше!
— Как хочешь, — Саша и Веня тоже на участке, придирчиво осматривают его поверхность. — Завтра тут уже другие отметки будут.
Жаль, не пошла с Соней в лес — втыкать абсолютно нечего. Нашего запаса веток хватает лишь на разреженную изгородь с западной стороны.
Но сегодня мы отдыхаем, а с утра я уже зачеркиваю грифелем вчерашний день. Настало новое время. Приобретено три дополнительных коэффициента — за восемь квадратных метров: два по рублю, три по два рубля и три по трешке. Все остальное мы получим в городе, куда и направляемся. По дороге ребята рассказывают мне о доме. Не о том, который строили за несколько десятков километров отсюда, а о нашем. Каким он будет. В техническом отношении я, конечно, ничего не смыслю, но звучные «лаги», «стропила», «ригели», «цоколи» впечатляют настолько, что уже из одних этих слов можно строить.
— А окно будет? — единственный знакомый элемент.
— А как же! Обязательно!
Сначала мы зашли на рынок. Вот наши первоочередные покупки: лопата стоимостью два рубля, деревянная тачка на одном колесике за четыре и небольшой жестяной тазик за пятьдесят копеек. А уж после навестили друзей. Увидев нас всех вместе, Петя выскочил на дорогу и принялся отплясывать, смешно разбрасывая руки и ноги во все стороны, при этом улюлюкая и крича что-то неразборчиво дикое. Соня прослезилась, а Кира от неожиданности растерялась и не знала, как себя вести. Михаила и Паши не было, они работали в какой-то канаве, но нам хватило присутствующих, чтобы ощутить, сколь значимое место занимаем мы в их жизни.
Мы купались в их радости и катали всех по очереди на тележке. Прохожие только успевали отпрыгивать, когда она с грохотом и пылью проносилась мимо. «Поберегись!» — кричали мы, и даже машины не выдерживали натиска нашего одноколесного транспортного средства и притормаживали. Когда вернулись с работ Павел с Михаилом, их тут же усадили в кузов и гоняли до тех пор, пока они не заорали от восторга. Так мы развлекались до самого вечера. Все здорово устали. Катать и кататься. И буйно выражать свои чувства тоже.
— Не забывайте! — просили нас, когда все расходились по
