Всем женщинам нравится это - Эрли Моури
— Я бы даже не спешил соваться в гости к большим белым адархам, если здесь есть такие поблизости. Осмотримся, прикинем, как лучше, — решил я и, повернувшись спиной к статуе Ланиты, зашагал к дальнему краю поляны.
Глеб оказался прав: за коротким отрезком тропы, уводившей с поляны, находилась дорожка, мощеная булыжником, кривенько, косо, но все ж вполне себе приличная дорожка, задававшая направление к обитаемым местам неведомого мира и подтверждавшая, что цивилизация не прошла мимо этих мест. Мы пошли по ней медленно, вслушиваясь в звуки, доносившиеся из леса, но пока не слышали ничего кроме щебета птиц и шелеста листвы. Минут через десять выбрались на дорогу, мощеную не булыжником, а плиткой или темно-синим кирпичом, поблескивающим на солнце стекловидным слоем глазури. Это покрытие — ровное, гладкое — смотрелось весьма эффектно, и если уж говорить о цивилизации, то я начал относиться к новому для нас миру с куда большим уважением. Учитывая то изящество, с которым была вырезана статуя Ланиты из глыбы нефрита, оставалось признать: здесь имеются мастера, превосходящие в умении многих мастеров из мира, родившего Фидия, Поликлета и Микеланджело.
— Налево или направо? — спросил Глеб, оглядывая открывшуюся перед нами дорогу.
Я медлил. Если направо, то там в разрыве зеленого массива леса виднелись горы, высокие, со снежными вершинами, сияющие синими ледниками. Если же пойти налево, то дорога, мощеная глянцевым кирпичом, шла под уклон, и неизвестно куда она могла вывести.
— Шуруп, не тормози. Ну чего здесь думать? Если хочешь, можно бросить монетку — у меня как раз в кармане завалялось несколько. В общем, идем налево, — решил Карасев. — Есть две веских причины. Дорога идет под уклон — идти легче. И вторая: я люблю ходить налево, — он рассмеялся.
— Да, в этом тебе нет равных. Бедная Лиза! Послушай, Карась, я правильно понимаю: ты уже вознамерился изменить ей с какой-нибудь гномихой? — я прищурился, не скрывая насмешливой улыбки.
— Давай не будем хотя бы здесь трогать вопросы Лизы? Я понимаю, для тебя эта тема больная, хотя столько лет прошло… — Глеб возвел взгляд к небесам, всем видом показывая, как он устал от подобных разговоров. — Остановимся на том, что Лизы здесь нет. Быть может, я с ней никогда больше не увижусь, так что мне теперь, засохнуть как мужчине? И я на гномих не падкий. Вот если такую, как Ланита, то да. Тут, Сань, даже без разговоров.
Его тело — его дело, как говорится. И чего греха таить, вместе с Карасем мы немало погуливали по девушкам, хотя я кое-как пытался его оградить от измен Лизе. Дело здесь не в том, что я весь такой правильный, но в том, что Лиза — все-таки для меня давняя подруга. Мы вместе с Глебом охаживали ее еще в институте. Был даже спор, кто ее первый соблазнит. В те далекие годы мы на нее серьезно запали вдвоем. Елизавете Сергеевне нравилось наше внимание сразу с двух сторон. Она подыгрывала то мне, то Глебу. Когда же вопрос стал ребром и нам предстояло определиться, кому достанется Лиза, Карась меня уговорил отойти в сторону. Я уступил. И уже потом, через несколько лет после их брака, когда Карась начал изменять ей, я иногда высказывал ему, мол, это нехорошо с его стороны: и мои отношения с Лизой разрушил, и свои у него с Елизаветой Сергеевной как бы не очень прочные.
Ладно, все это в нашем положении теперь былое, и сейчас нет смысла трогать то, что скорее всего уже не вернется никогда. Вспомнилось лишь потому, что иногда мне становится обидно за то, прежнее. А так, я тоже, если честно, далеко не идеален в отношениях с женщинами и в вопросах постоянства. Еще, когда я думал обо всем этом и ловил эмоции, которые совершенно всегда на меня навевает разговор о Лизе и женщинах, то у меня возникло странное и сильное предвестие, будто в этом неведомом мире женский вопрос для нас будет играть роль уж точно не последнюю.
Мы свернули налево и пошли по дороге из темно-синего кирпича, все также прислушиваясь, приглядываясь к необычному лесу. Иногда из чащи доносились настораживающие звуки: то похожие на чье-то ворчание, то на возню какого-то огромного существа, то на отдаленный грохот, будто камни сыпались в кручи. Деревья здесь вставали выше, поднимались метров на двадцать-тридцать. Некоторые походили на наши дубы и буки, может и были какой-то их разновидностью. Другие не походили на известные мне: с толстенными бурыми стволами, покрытыми морщинистой корой, мясистыми листьями и тяжелыми, чешуйчатыми плодами.
Примерно минут через сорок нашего не слишком быстрого движения лес начал редеть, деревья стали пониже, густой сумрак все чаще прерывали солнечные лучи. Вскоре перед нами открылись зеленые луга, кое-где прерываемые небольшими купами деревьев и зарослями кустов. Чтобы лучше оглядеть местность, мы свернули дороги и поднялись на ближайший холм. С него открылся вид на реку, сияющей лентой, изгибавшейся между холмов, исчезавшую среди полей высоких цветов и появлявшуюся вновь. Справа, сразу за границей леса вставали высокие горы, снежные, сияющие синими ледниками, а впереди левее виделось много цветов, часто очень высоких, поднимавшихся выше человеческого роста, поражавших яркими красками огромных лепестков. Хотя до них было не мене километра, я видел, что там порхали бабочки таких удивительных размеров, что можно представить лишь во сне.
От столь великолепного вида, яркого и радостного у меня захватило дух. Глеб тоже стоял потрясенный, оглядывая сказочный пейзаж.
— Эй, Шуруп, а здесь не так плохо, — он слегка толкнул меня в бок. — После темной лесной чащи у меня сейчас глаза лопнут от буйных красок и света.
— А там!.. Видишь, там! — я указал Карасеву на впадину между холмами, куда вела дорога из синего кирпича. — Это город!
— Черт дери! Точно город! — теперь и Карась заметил несколько островерхих башенок, поднимавшихся над цветами и небольшими в том месте деревьями. — Может не город, а поселок, но для нас разница невелика! Поселок даже лучше будет! И он недалеко! Жаль, нет бинокля, посмотреть бы что там у них… А дома интересные: башенки, купола… — прикрывая ладонью глаза от солнца, Глеб с воодушевлением вглядывался в сторону скрытых листвой строений. — Сейчас подойдем ближе, разберемся, что
