Всем женщинам нравится это - Эрли Моури
— Вы могли умереть? — Элли удивленно вскинула бровь.
— Разумеется. Если человек тонет, и не выберется на поверхность раньше, чем у него кончится воздух, то он погибнет, — пояснил ей я тоже с некоторым удивлением. — В общем, стать утопленником не входило в мои планы, и я изо всех сил устремился к поверхности. Вынырнул, и обнаружил, что больше нет черных туч, надо мной необычно синее небо и светит солнце. А когда я добрался до берега, то окончательно понял, что нахожусь в неведомом мне мире. В нашем мире, нет таких растений и деревьев. У нас другие цветы, хотя много похожих, но помельче. И у нас нет таких бабочек и стрекоз.
— И гномов у нас, моя леди, нет! — вставил Карась, помахивая теперь бесполезными лилиями.
— Значит, вы оба из другого мира и точно не адархи? — настороженно спросила Элли и сделала еще два шага ко мне, стараясь лучше меня рассмотреть. Затем сказала: — Поверни голову. Я должна убедиться, что у тебя нет рогов.
— У него жены даже нет. Откуда взяться рогам? — рассмеялся Карасев, но фэлиса его шутку не поняла и оставалась более чем серьезной.
Я повернулся к ней в пол-оборота, повернул голову, демонстрируя затылок. Элли осторожно коснулась сначала моего лба, едва касаясь, провела тонкими пальцами, и уже смелее запустила их в мои волосы, исследуя кончиками макушку, затылок и области за ушами. Пожалуй, никогда прежде я не испытывал таких приятных прикосновений! Когда она отняла руку, убедившись, что природа не наградила меня даже зачатками рожек, мне хотелось вернуть ее ладонь вместе с прерванным блаженством.
— Хорошо, Саша Алекс, — сказала она, сделав шаг назад. — Рогов нет, это уже хорошо. Теперь открой шире рот и покажи язык.
— Язык? — удивился я, видя, как Карась борется с приступом смеха.
— Да, язык, — серьезно подтвердила фэлиса. — Всем известно, он становится черным у тех, кто произносит недобрые речи, тем более злые заклятия. А также чернеет у тех, кто врет. У адархов языки черные. Хотя бывают исключения.
— Смею заверить, леди, что у тех, кто много врет, язык вовсе не чернеет, но вырастет очень длинный нос, — потешаясь, заметил Карасев. — Неужели не знакомы с историей Пиноккио?
Если бы это правило в самом деле работало в нашем мире, то у Глеба давно бы удлинился нос или почернел язык — так много он врал Лизе, но покинутому нами миру на его счастье или беду недоступно подобное волшебство.
Фэлиса не обратила внимание на слова Карасева. Я же, более не мучая эту красавицу ожиданием, приоткрыл рот и показал язык.
— Шире! — повелела она. — Я должна видеть зубы!
Мне пришлось открыть рот шире, не обращая на насмешки Карасева. Осмотрев меня, Элли удовлетворенно кивнула и подошла к моему другу.
— Моя леди, ну теперь вы убедились, что мы не какие-то там адархи, а всего лишь обычные люди. Надеюсь, в вашем мире есть просто обычные люди, такие как мы? — спросил Глеб, после того как Элли закончила его осмотр.
— Я впервые вижу таких как вы. Вы немного похожи на гномов, но… — она замялась, чуть порозовела в щеках. — Но… вы намного выше гномов, даже чуть выше меня и других фэлис. Это вообще-то странно. Вы почти как фэлисы, но у вас грубые лица и грудь не такая выпуклая, — ладонью она повторила очертания своих прекрасных холмиков. — Кажется, что у вас вообще нет груди. Это так необычно, будто вы наполовину гномы, и наполовину адархи, но адархи все темные, а у вас кожа светлая. К тому же адархи не могут появиться в самом Оулэне. Тем более днем! Еще… — она прикрыла глаза, — от вас исходит пока непонятная мне энергия. Не могу назвать ее плохой. В ней даже есть что-то привлекательное. Я не знаю, кто вы. Но мы обязательно выясним это. Вечером я посмотрю старые книги и поговорю с другими фэлисами.
— Не такая выпуклая грудь? — тут меня поразила очень необычная мысль, переходящая в потрясающую уверенность, и я спросил: — У вас нет… — я замолчал на миг, потому что понял: на их языке нет слова «мужчины» и произнес это слово как можно более внятно на своем родном языке: — … мужчин?
— Что такое «мужчин»? — Элли нахмурилась.
Карась переглянулся со мной, разделяя мое недоумение, даже некоторое обалдение. Такого просто не могло быть, чтобы Элли не знала, что такое мужчины. Допустим, эта милейшая фэлиса по каким-то причинам выросла без отца, но он у нее все равно должен быть, ведь младенцев не приносит аист. И наверняка отцы есть у ее подруг, знакомых.
— Не знаешь, что такое мужчины? Мужчины, дорогая, это мы, — с улыбкой и не без гордости заявил Карась. — Да, у нас нет этого… — будто передразнивая Элли он изобразил ладонью холмик на своей груди, — но взамен, у нас есть кое-что поинтереснее. Догадываешься, прекрасная леди, что у нас есть?
— Карась! Молчи! — сердито одернул я его, опасаясь, что эти шутливые намеки перетекут в совсем уж недопустимые скабрезности — а Глеб на такое вполне способен. Иногда его так и раздирает при девушках пуститься в пошлые шутки. Очень не хотелось, чтобы это случилось при первом знакомстве с явно приличной дамой, с которой у нас начало складываться приятное знакомство. Дело даже не в том, что она была божественно красиво, но в том, что она оказалась добра к нам и между нами быстро складывалось взаимопонимание.
— Нет, не догадываюсь, — Элли снова нахмурила бровки. — Скажи, пожалуйста, мне очень интересно знать, что у тебя и у Саши Алекса есть такое, чего нет у меня и у других фэлис?
Я не дал открыть рот Карасеву, оттеснил его и произнес:
— Элли, извини, но речь о некоторых особенностях тела мужчин. Говорить о них в первые дни знакомства в нашем мире считается неприличным. И даже в следующие дни тоже. Понимаешь, таковы нормы порядочности.
— Облик морали, блять, — с ехидством вставил Карась. Слава местным богам, сказал он это на русском. Хотя, здесь вряд ли имелся аналог последнего слова. — Понимаете, леди. Саша вам толком не может объяснить суть всего этого. С подобными разговорами
