Проклятый Лекарь. Том 8 - Виктор Молотов
А обиженная аристократка — это как мина замедленного действия. Взорвется в самый неподходящий момент.
ВИП-палата была на пятом этаже. Отдельный мир для избранных: лифт с золочеными кнопками, коридор с коврами ручной работы — отдельная реальность.
Здесь тишина густая, как сметана. Мягкий свет льется из скрытых источников. Картины на стенах — подлинники, не репродукции. Воздух пахнет дорогими цветами и еще более дорогими духами.
Медицина для богатых. Та же болезнь, те же лекарства, но в золотой обертке. И цена в десять раз выше.
Я постучал в дверь.
— Войдите! — голос Анны, веселый, игривый, с нотками предвкушения.
Открыл дверь и замер на пороге.
Она сидела в кресле у окна, читая какой-то глянцевый журнал. Но не в больничной пижаме, как ожидалось. В обычной одежде — джинсы, облегающие бедра как вторая кожа, кашемировый свитер цвета слоновой кости, кроссовки от какого-то модного дизайнера. Полностью здоровая. Никаких следов болезни.
— А вот и мой личный доктор! — она улыбнулась, отложив журнал.
Улыбка хищная, как у кошки, увидевшей мышь. Или как у львицы, заметившей антилопу.
— Наконец-то! Я уже думала, ты про меня забыл. Решил, что две ночи — достаточно?
— Ты в порядке? — я подошел ближе, активировал некромантическое зрение.
Аура чистая, золотистая. Жива течет ровно, без блоков и застоев. Идеальное здоровье.
— Видишь ли, я — Бестужева. Мы крепкие. Упрямые. Не поддаемся ни ядам, ни болезням, ни мужчинам. Хотя последним иногда позволяем думать иначе. Плюс твое лечение творит чудеса.
Встала, прошлась по комнате. Движения легкие, грациозные. Как у танцовщицы. Никаких следов слабости.
— Ты уже здорова, — констатировал я, намекая, что в общем-то не зря не приходил.
— Я ждала тебя, — наклонившись ко мне, прошептала она.
— Зачем?
— Глупый вопрос для умного мужчины.
Она подошла еще ближе. Совсем близко. Вторглась в личное пространство, разрушила границы. И вдруг одним движением стянула свитер через голову.
Под ним был шелковый топ. Черный, кружевной, полупрозрачный. Больше похожий на белье, чем на одежду. Виднелась кожа — бледная, гладкая, идеальная. Аристократическая.
— Анна, что ты делаешь? — я отступил на шаг.
Не сказать, что мне это не нравилось. Но я видел, как ей самой нравится соблазнять, и стал ей подыгрывать.
— А что, не видно? — она склонила голову набок, волосы упали на плечо волной черного шелка. — Соблазняю тебя. Довольно успешно, судя по твоему взгляду.
— Мы в больнице. Это неэтично.
— О, теперь ты заботишься об этике? Не тогда, когда спас меня запрещенными методами? Не тогда, когда использовал некромантию в священных стенах медицины?
Она прижалась ко мне, обвила руками шею. Запах ее духов — что-то восточное, пряное, с нотками сандала и мускуса — кружил голову. Тепло ее тела чувствовалось через рубашку.
— Ты так занят спасением мира, — прошептала она, дыхание обжигало ухо. — Спасаешь всех подряд. Пациентов, клиники, даже врагов. Но забываешь жить. Забываешь, что ты мужчина, а не только доктор. Позволь мне это исправить.
И она меня поцеловала.
Не нежно, не робко — жарко, требовательно, страстно. Губы были мягкие, но настойчивые. Руки скользнули под халат, пальцы царапнули спину через рубашку.
К черту всё. Я ответил на поцелуй. К черту этику, профессионализм, правила. Я заслужил немного счастья. Даже проклятый лекарь имеет право на личную жизнь.
Рука сама нашла замок на двери. Щелчок, и заперто. Теперь точно никто не помешает. Никто не войдет в самый неподходящий момент.
Что было дальше…
Это сложно описать словами. Есть вещи, которые существуют вне языка. Вне логики и разума.
Больничная койка оказалась удивительно удобной. Или просто в тот момент было плевать на удобства. Когда страсть захлестывает, можешь и на полу, и у стены, и на столе…
Анна была… Как ее описать? Настойчивой — да. Страстной — безусловно. Требовательной — еще как. Она знала, чего хочет, и брала это. Без стеснения, без ложной скромности, без игр в невинность.
Аристократка. Привыкла получать желаемое. Всё желаемое.
Но потом думать стало некогда. Только ощущения. Только движения. Только дыхание, стоны, шепот…
И тут это случилось.
В момент пика, когда мир сжался до точки и взорвался фейерверком, когда Анна выгнулась подо мной, издав длинный, низкий стон, больше похожий на рычание, я почувствовал ЭТО.
Прилив Живы.
Но не обычный, не тот слабый ручеек, который получаешь от благодарности пациентов. Это было цунами. Океан. Ниагарский водопад чистой, концентрированной жизненной энергии.
Золотая энергия хлынула в меня со всех сторон. Не от Анны — от самой реальности. Как будто вселенная решила наградить меня за что-то. Или наказать.
Сосуд наполнялся с бешеной скоростью.
Восемьдесят два процента — мой утренний уровень.
Восемьдесят девять… Обычно столько получаю за простую удачную операцию.
Девяносто два…
Что за некромантическая чертовщина⁈
Девяносто пять…
Девяносто семь…
Девяносто восемь.
Счетчик замер на девяносто восьми процентах.
Я лежал, глядя в потолок, пытаясь понять. Сердце колотилось как сумасшедшее — не от страсти. Анна прижималась ко мне, счастливая, расслабленная, мурлыкала что-то невнятное. Не замечала моего состояния.
Откуда столько Живы? Это невозможно! Я никого не спасал! Не проводил операцию! Не лечил смертельно больного!
И тут меня осенило.
Исполнение заветной мечты дает Живу. Много Живы. Больше, чем спасение жизни.
Я посмотрел на Анну. О нет…
Только не это!
Я исполнил ее самую сокровенную мечту?
Глава 3
Девяносто восемь процентов.
Я лежал на больничной койке, глядя в потолок, и пытался осмыслить эту цифру. Сосуд Живы почти полон.
Анна прижималась ко мне, ее дыхание щекотало шею. Счастливая, расслабленная, абсолютно удовлетворенная. Кожа все еще влажная от пота, волосы спутанные, на щеках румянец. Она мурлыкала что-то невнятное — просто звуки удовольствия.
Исполнение мечты. Да, это объясняет прилив Живы. Но такой мощный поток… Шестнадцать процентов. Должно быть что-то еще. Что-то большее.
Активировал некромантическое зрение, посмотрел на Анну. Ее аура сияла золотом — чистая, яркая, пульсирующая жизнью. Но было кое-что еще. Второе сияние. Крошечное, едва заметное, но определенно присутствующее. В области живота. Как искорка в очаге, готовая разгореться в пламя.
О тьма…
Момент кульминации. Выброс энергии. Исполнение мечты. И… новая жизнь.
Мать моя некромантка! Это же не просто мечта, это созидание! Акт творения! Новая жизнь плюс исполнение самой заветной мечты женщины — зачать ребенка от любимого мужчины. Вот откуда такой джекпот!
Анна беременна.
Прямо сейчас, в эту самую минуту, в ее теле зарождается новая жизнь. Клетки делятся, формируется зигота, начинается величайшее чудо природы — создание человека.
И я —
