Индульгенция 5. Без права на ненависть - Тимур Машуков
— Но это же… абсурд! — вырвалось у меня. — Зачем ей убивать собственного дядю? Да еще и так топорно⁈
— Доказательства слабые, — кивнул Рудольф, его глаза были мрачны. — Настолько нелепые, что в них легко поверили. Да и кому это интересно? Истина? Правда? Нет, господин Видар. Играет роль только удобная правда. Та, что устраивает тех, у кого власть. А власть сейчас… — он понизил голос до шепота, — у принца Альберта. Наследника престола. Сына Императора.
Вивиан на скамье сжалась в комок. При имени «Альберт» по ее лицу пробежала судорога отвращения и… страха. Настоящего, глубокого.
— Альберт… — прошептала она. — Он… так и не простил мне отказа. Когда он сватался… я сказала «нет». Публично. Унизила его. И теперь… — она закрыла лицо руками, ее плечи затряслись от беззвучных рыданий. — Теперь у него есть замечательная возможность. Отомстить. Уничтожить меня. Окончательно. Под видом «закона» и «справедливости». И Изабеллу… мою Изабеллу…
— Она сбежала, миледи! — Рудольф поспешил вставить, видя ее отчаяние. — Как только стало ясно, что ее хотят сделать заложницей не просто Короны, а Альберта… Мы помогли ей. Она не в Руане! Она в безопасности! Пока. Но ее ищут. Как и вас. Обвиняют в соучастии. В укрывательстве. Альберт хочет всех Лорренов стереть в пыль.
Тишина повисла вновь, тяжелая, как свинец. Треск дров в печи казался кощунственно громким. Даже Пурген за дверью перестал жевать.
Политическая махинация превратилась в личную вендетту. Герцог Норфолк жаждал земель. Принц Альберт жаждал крови и унижения. А император, единственный, кто мог бы остановить этот беспредел, умирал, отравленный неизвестно кем, но обвинивший в этом Вивиан.
Девушка медленно поднялась с лавки. Она была бледна, тряслась, но в ее глазах сквозь слезы и ужас пробивался огонь. Холодный. Яростный. Огонь загнанного зверя, готового драться насмерть.
— Рудольф, — ее голос был хриплым, но твердым. — Где Изабелла? Где она действительно? — она посмотрела на меня, потом на старого дворецкого. — И что нам делать? Сидеть тут, в Малых Камышах, пока Альберт и Норфолк раскидывают сети? Пока дядя Отто… — голос ее дрогнул, но она взяла себя в руки, — пока император умирает, обвиняя в этом меня?
Рудольф обменялся долгим взглядом со мной. В его глазах читалась та же решимость, что и у Вивиан, смешанная с усталостью старого воина.
— Нет, миледи, — сказал он тихо. — Отсиживаться здесь — значит сдаться. Нам нужно двигаться. Но куда? Прямо сейчас… Нам прежде всего нужно понять, кто еще остался верен. Кто не поверил лжи. И… — он тяжело вздохнул, — нам нужно узнать правду об отравлении императора. Это единственный шанс очистить ваше имя. До того, как Альберт коронуется.
Правда. Она была где-то там, в змеином гнезде Руана, опутанная ложью и ненавистью. И нам предстояло идти туда. Не героями, как мы представляли себе раньше, а изгоями. Не спасителями, а предателями, что не побоялись пролить родственную кровь. Путь в столицу лежал через новые ловушки, предательства и смертельную опасность. Но отступать было некуда. Ради Изабеллы. Ради правды. Ради шанса спасти не только себя, но и, возможно, саму Империю от когтей принца-мстителя.
Я поймал взгляд Вивиан. В ее глазах больше не было отчаяния. Была война. И я кивнул. Мы прошли Пустошь. Пройдем и этот ад.
— А теперь я бы хотел узнать, кто вы на самом деле такой, — Рудольф посмотрел на меня и чуть напрягся. — История моей госпожи слишком невероятна, чтобы в нее поверить. Пришелец с другой стороны Пустоши, Темнейший князь, Великий маг и все прочие громкие звания… Хотелось бы услышать подробности, так сказать, из первых уст.
— Что ж, наверное, пришло время представиться, да? Я родом из страны, над которой никогда не заходит солнце. Я из той страны, которая в ваших летописях называется Гардарика, а у нас зовется Русью или Российской империей. Я наследник древнего княжеского рода, Темнейший князь Видар Григорьевич Раздоров. Наш род дружен с императором, наши земли обширны, а воинов не счесть. Мы сильны, богаты и влиятельны. Это если описать нас так, как любят описывать себя чванливые аристократы. А если сказать моими словами — мне хватит сил надрать зад любому. А денег — чтобы любому заткнуть рот.
— Твои слова громки, путник, — нахмурился Рудольф. — Но громкие слова — дешевая монета в наши дни. Что ты можешь? Чем поможешь? Видишь ли ты этих людей? — он кивнул в сторону горстки его солдат, которые, изможденные, пытались разбить жалкий лагерь, развести хоть какой-то огонь. — Нас мало. Мы изгнанники. За Вивиан охотится вся мощь империи. Альберт не успокоится, пока не увидит ее голову на пике. Ты говоришь о помощи. Покажи ее.
Он ждал конкретики. Доказательств силы. Того, что можно пощупать, увидеть. А я не хотел играть в клоуна и что-то ему доказывать. Я не привык, чтобы мои слова подвергались сомнению, тем более каким-то простолюдином, пусть и близким к Вивиан. Ну, и ввязываться во внутренние разборки я хотел меньше всего — пора было возвращаться домой. Но один я не уйду, это факт. Тащиться обратно через Пустошь — тоже не вариант. Шанс сложить там голову более чем высок. Но был и другой путь. Отчаянный, безумный, но единственный, что давал надежду.
— Плевать на Альберта и вашего императора, — вырвалось у меня, и в голосе прозвучала та самая ледяная ярость, что клокотала внутри при упоминании имени принца. — Плевать на его ложь и интриги. Прятаться здесь? Ждать, пока он пришлет войска? Бессмысленно. У меня есть другой путь. Быстрый.
— Какой? — Рудольф насторожился.
— Домой. К себе. В Россию. Там безопасно. Там Альберт не достанет. А если вдруг каким-то образом он придет туда, — я усмехнулся, — то будет сильно удивлен приемом. Возможно, даже смертельно.
Я увидел мгновенную надежду в глазах Рудольфа, тут же погашенную скепсисом.
— Но дорога… она лежит не через поля и леса. И даже не через Пустошь. Она лежит через Навь.
Тишина. Даже слабый
