Индульгенция 5. Без права на ненависть - Тимур Машуков
Рено кивнул, без тени эмоций. Его люди сомкнули кольцо. Костер догорал, отбрасывая последние, искаженные тени на лица преданных слуг и их объявленную вне закона госпожу. Дорога в Руан лежала перед нами. Дорога на эшафот. Или на новую битву. Только на этот раз — не с монстрами, а с людьми. И ставка в ней была еще выше — честь, свобода, жизнь невинной девушки и наше собственное право на правду.
Дорога в Руан. Какая ирония. Этот путь должен был быть триумфальным шествием — герои, победившие Пустошь, несущие спасение Империи. Вместо этого — позорный конвой. Двадцать безликих теней в черных доспехах ведут нас, как скот на бойню. Вивиан идет рядом, прямая, гордая, но я вижу — каждый шаг для нее словно пытка. Не физическая. Глубже.
Предательство. Со стороны тех, кого она знала с детства. Кому доверяла защищать спину задолго до встречи со мной. Ее взгляд, обычно живой, аналитический, теперь был абсолютно пуст. Устремлен куда-то внутрь, в прошлое, она перебирала в памяти лица стражей, ища возможную трещину в их железной верности приказу. Не находила. Это было хуже любого удара монстра.
Я же… чего я ожидал? Дворцовые интриги в Российской Империи — не подарок. Подлость, ложь, подставы — обычный инструментарий власть имущих. Когда Рено озвучил обвинения, во мне вспыхнула не столько ярость, сколько холодная ясность. Кто-то сыграл грязно. Очень грязно. И мы — пешки на доске. Но пешки, только что вернувшиеся из ада, имеют привычку ломать игроков. Главное — дождаться хода. Вычислить слабину. И спасти Изабеллу. А потом свалить отсюда, максимально нагадив всем. Последнее я умею лучше всего.
— Держись, — шепчу я ей под такт мерных шагов конвоя. Голос тише шелеста плащей стражников. — Это ловушка. Но мы внутри нее не первый раз. Ищем выход.
Она лишь едва заметно кивает, не отрывая взгляда от серой ленты дороги. Ее дух сломлен сильнее тела. Нужно время. И шанс.
Шанс приходит неожиданно. Дорога ныряет в старый буковый лес. Стволы — толстые, седые, покрытые мхом. Тени сгущаются даже днем. Идеальное место для засады.
Свист!
Не предупреждающий. Смертельный. Первая стрела впивается в горло впереди идущему стражнику с глухим чавкающим звуком. Он падает, не успев вскрикнуть. Хаос вспыхивает мгновенно.
— КРУГ! — ревет Рено, выхватывая меч. Его люди — профессионалы. Реагируют молниеносно. Щиты смыкаются вокруг нас, арбалеты щелкают, посылая ответные болты в чащу.
Но нападавшие не бандиты. Их движения быстры, точны, без лишнего шума. Они выскакивают из-за деревьев, как призраки, в темных, неброских одеждах без опознавательных знаков. Их оружие — короткие клинки, арбалеты, пара боевых посохов с мерцающими набалдашниками. Маги? Воины? Смесь? И их тактика — не убить всех, а посеять панику, прорваться к нам.
Короткая, яростная схватка. Металл звенит о металл. Крики раненых. Шипение магии — кто-то из нападавших бросает сгусток тьмы, ослепляющий группу стражников. Другой — стелющийся ледяной туман, сковывающий ноги. Рыцари Лорренов держатся стойко, но их стройность нарушена. Они отбиваются, но теряют людей.
Я толкаю Вивиан за толстый бук, пригибаясь сам. Ее глаза расширены не страхом, а яростью. Рука тянется к поясу — там спрятан ее маленький, но смертоносный кинжал. Готова рваться в бой. Отчаяние сменилось диким желанием драться.
— Не сейчас! — шиплю я, хватая ее за запястье. — Пусть режут друг друга!
И тут раздается звук. Не боевой клич. Не заклинание. Зловещее, протяжное блеяние!
Из кустов, как чертово исчадие, вылетает Пурген. Громадный, как боевой конь, с рогами, способными прошить латы, и взглядом демона в маленьких красных глазищах. Его черная шерсть сливается с тенью, только белая звезда на лбу мелькает, как прицельный маркер.
Не зря я его позвал. И не зря думал, что упрямый рогатый тайно шёл за нами — мозгов у него побольше, чем у некоторых людей будет.
— Пурген! Бей педиков! Особенно этого! — ору я, указывая на капитана, который как раз парировал удар одного из нападавших.
Пурген не просто бросается. Он превращается в черный метеор. Блеет как резаный, наводя первобытный ужас.
Стражи, и так дерущиеся на два фронта, в панике шарахаются от этого несущегося прямо на них кошмара. Пурген врезается в группу Рено, как таран. Рога бьют по щитам, копыта месят землю и ноги. Один стражник летит в кусты с криком. Сам Рено едва уворачивается, получая копытом по шлему — звон стоит такой, что аж в ушах заложило.
Хаос достигает апогея. Нападавшие, получив помощь неожиданного союзника (пусть и в виде беснующегося козла), усиливают натиск. Рыцари Лорренов дрогнули. Их строй рухнул. Бой распадается на отдельные схватки.
Именно в этот момент самый крупный из нападавших, мужчина в плаще с капюшоном, с посохом, из которого только что вырвался сгусток тьмы, делает рывок к нам. Он отбрасывает одного из оставшихся возле нас стражников ударом посоха в грудь — треск костей отчетливо слышен. Его рука тянется к Вивиан не для удара, а… чтобы схватить?
Вивиан инстинктивно замахивается кинжалом, но мужчина ловит ее запястье. Быстро. Твердо. Не причиняя боли. Он резко откидывает капюшон.
— Миледи! Быстро! За мной! — его голос хриплый, сдавленный, но знакомый.
Вивиан замирает. Ее глаза, полные ярости и готовности к смерти, вдруг расширяются до предела. В них — шок. Неверие. Потом — вспышка бешеной надежды.
— Рудольф⁈ — ее шепот больше похож на стон. — Но… ты же в Лотарингии! С Изабеллой! Как ты…?
— Нет времени, миледи! Уходим! Сейчас! Пока они в панике!
Он бросает короткий взгляд на меня, оценивающий, потом кивает. Ни слова вслух. Но в этом кивке — признание. И приказ. Я хватаю Вивиан за руку — она все еще ошеломлена — и мы кидаемся за Рудольфом вглубь леса. Пурген, закончив свой погром, с довольным блеянием следует за нами, ловко перепрыгивая через поваленные деревья.
Бежим. Не оглядываясь. Звуки боя быстро стихают позади. Рудольф ведет нас уверенно, по тропам, известным только ему. В глухую чащу. Где папоротники в рост человека и вековые буки скрывают все. Чуть позже нас нагоняют остатки его отряда.
Наконец, в глубокой лощине, завешанной плакучими ветвями ивы, он останавливается. Прислушивается. Тишина. Только наше тяжелое дыхание и фырканье Пургена, который тут же принялся жевать папоротник.
Вивиан отрывается от моей руки. Она подходит к Рудольфу. Не для объятий. Она стоит перед ним, дрожа всем телом, но ее голос — ледяная сталь:
— Рудольф. Говори. Где Изабелла? Что случилось? Почему
